Одним из факторов социальной эволюции, направляющим вектор исторического развития, является природно-географический фактор. Его воздействие на социальные процессы состоит, по мысли А.Дж. Тойнби, в том, что, будучи внешним фактором, природно-географические условия являются основой превращения «внутреннего творческого импульса» в постоянный стимул, способствующий реализации потенциально возможных творческих вариаций, которые, в конечном итоге, и формируют отличие в развитии цивилизаций [1]. Цивилизационные отличия, согласно другому исследователю, С. Хантингтону, «более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами» [2, с. 34] и обусловливают несводимость цивилизаций, как субъектов исторического процесса, к какому-либо усредненному типу. Их различия проявляются в конкретных сферах жизнедеятельности: политической, экономической, духовной и т.д.
Мы попытаемся осмыслить значение природного фактора как условия трансформации восточнославянского сообщества в начале XXI века.
Согласно И.Д. Афанасенко, в «природный потенциал хозяйства» входят природные ресурсы разного вида. Во-первых, прямой фактор развития, представленный веществом природы, которое, выйдя из процесса труда, становится сырым материалом для сельского хозяйства и промышленности, или одним из видов энергии. Физический объем природного ресурса, который может быть использован в качестве сырьевого материала или энергии в конкретный исторический момент для экономического роста, определяется достигнутым уровнем технико-технологического развития производственного процесса. Во-вторых, природный потенциал хозяйства представлен в виде внешних природно-климатических условий, которые иначе можно назвать «естественной производительной силой»: ландшафт, климат, температурный режим, количество солнечных дней в году, количество выпавших осадков, водный режим. Как внешнее условие осуществления хозяйственной деятельности, природный потенциал хозяйства «обеспечивает большую или меньшую полноту реализации всей задействованной хозяйственной силы общества и тем самым конкретизирует возможности промышленного роста» [3, с. 211]. Задействованные природно-климатические условия как «естественно производительные силы» есть неизменная часть в обновляющемся производственном процессе. «Естественные производительные силы» природно-климатической среды различны по разным регионам, и их «участие» в производстве выражается в общих затратах на создание единицы продукции, уменьшая или увеличивая их. При обмене в условиях мирового рынка, где нет государственных механизмов защиты собственного производителя, «различие в затратах обретает форму фиксированного дополнительного дохода (своего рода дифференциальной ренты) или фиксированного убытка (антиренты). Фиксированный доход или фиксированный убыток отличается от обычных (нефиксированных) тем, что, при равных условиях, они всегда сохраняются за данной местностью. В обоих случаях это находит отражение в величине полученного национального дохода» [3, с. 210].
«Общество массового потребления» и природный фактор: восточнославянское измерение
На роль природно-географического фактора как условие конкурентоспособности в условиях современного мирового рынка сегодня обращают внимание лишь некоторые авторы. Так, исландский исследователь Т. Гильфасон пишет, сравнивая страны Северной Европы и Африки, что страны первой «добиваются прироста производства на работника в размере более 145 % благодаря своему местоположению по сравнению со средней страной, например, Мозамбиком» [4, с. 465]. Российский исследователь Н. Нарочницкая, сопоставляя природные условия, отмечает: «Себестоимость продукции, произведенной в России, оказывается на мировом рынке в 1,5–1,7 раза выше, чем продукции, произведенной в Нидерландах или Франции» [5, с. 10]. Приведенные данные указывают на важную роль в экономической сфере общества природных условий. Природный фактор, будучи объективным, независящим от воли людей условием производства, обеспечивает высокую энергетическую стоимость в хозяйственной сфере восточных славян. Понятие «энергетическая стоимость» определяет объективные затраты энергии на производство одной обобщенной единицы национального валового продукта, или одной условной единицы стандарта качества жизни населения, при прочих равных условиях, определяемые ландшафтно-географическим и климатическими почвенными условиями в той или иной стране или локальной цивилизации [6, с. 17]. Энергия, получаемая от труда в холодных континентальных просторах, где расположены восточнославянские страны, расходуется «в пустую», поскольку прибавляет к богатству страны или человека гораздо меньше, чем в странах с более благоприятными природными условиями. Влияние природно-географического фактора определяет эффективность хозяйственной системы. Однако этот результат влияния природных условий большинство исследователей и управленцев сегодня не учитывают. Заслуга в большей эффективности хозяйства приписывается организации, производительности труда, трудолюбию населения и т.д., а дополнительный доход, связанный с минимальными издержками, обусловленными природной средой, включают в количественный показатель его эффективности. И наоборот: наличие фиксированного убытка в совокупном доходе, порожденное природно-климатическими условиями, выдается за просчеты организации хозяйства, как признак отсталости, неумения и нежелания работать.
Вместе с тем следует учитывать, что существенным фактором, который определяет социокультурные процессы в начале XXI, является завладевшая миром идея создания общества массового потребления. Бесстрастная статистика говорит о том, что все страны мира, в том числе и восточнославянские, стремятся усвоить стереотипы потребления, взращенные в недрах западно-христианской цивилизации. Но если построение общества потребления является вполне осознанным на всех уровнях социальной стратификации поводом и целью трансформации социума, то детерминирующая роль природно-климатических характеристик как условия достижения постоянно-возможного, хотя и не всегда желаемого, очень часто не осознается, что приводит к не соответствию желаемого и действительности. При этом многочисленные реформы, проходящие по западным образцам, хотя и не достигают цели, но продолжают проводиться. Порожденные ими преобразования, как правило, отличаются низкой результативностью, или вовсе оказывают отрицательное воздействие на восточнославянское сообщество.
Видеть причину неудач только в воздействии природного фактора на социально-экономические процессы означает упрощать ситуацию. Вместе с тем, представляется, что именно природно-географический фактор для восточных славян является одним из главных условий, абстрагирование от которого обрекает реформы на неудачу.
«Общество массового потребления» или стратегия разумного ограничения?
В условиях суверенного развития восточнославянских стран, когда расчет делается на собственные ресурсы, самым обсуждаемым в научной литературе вариантом восстановления их экономики и наращивания объемов потребления является реализация стратегии научно-технологического прорыва. Она предполагает концентрацию ресурсов на разработке и реализации узкого круга приоритетов селективной научно-инновационной политики с постепенным расширением реструктуризации всего промышленного комплекса для производства наукоемкого, уникального продукта, экспортирование которого сделает незначительной природно-географическую «добавку» к стоимости, так как сам экспортируемый продукт, исходя из потребительских качеств, сможет занять особую нишу на рынке, а монополизм в его производстве позволит держать высокие цены. Чем выше уникальность технологий и производимого с их помощью продукта, тем в большей степени рынок этого продукта контролируется производителем, но не потребителем [7, с. 237]. Необходимые ресурсы можно получить при направлении четверти всех осуществляемых капиталовложений в так называемые «базисные инновации», что создаст основу для научно-инновационного прорыва [8, c. 97]. Ряд авторов (С.В. Цирель, А.М. Тарко, и др.) придерживаются именно этой позиции. Они полагают, что устойчивого развития Россия может достичь при создании уникальных наукоемких высокотехнологичных производств.
Так, С.В. Цирель полагает, что климат не играет существенной роли при разработке программ по улучшению благосостояния населения. Самое важное, по его мнению, – умение населения адаптироваться к наличным естественным условиям жизни, извлекать выгоды из преимуществ и компенсировать то, что им недодала природа. Главным образом компенсация идет за счет использования передовых научных и производственных технологий, что ослабляет негативное влияние климата [9]. Конкурентоспособность нации определяется скоростью, с которой она совершенствует технологии в той или иной сфере. И чем больше сфер, где нация совершенствует технологии быстрее других, тем более конкурентоспособна данная нация. Поэтому «климатическая» добавка к стоимости товара может быть многократно превзойдена факторами научно-технического прогресса. В том, что «единственная возможность выхода России из современного экономического кризиса и перехода в развитые страны, это развитие высокотехнологичных производств» [10, c. 4], убежден А.М. Тарко.
Учитывая интенсификацию мировой торговли на основе разделения труда между странами и регионами, а также сохранившийся в экономике Беларуси, еще пока, высокий научно-технический потенциал, данный подход представляет исследовательский интерес. По сути, речь должна вестись о том, что невозможность конкурировать из-за качества природной среды станет стимулом перехода к постиндустриальной, или «научно-инновационной» [11, с. 463] экономике, которая несет в себе перспективы преодоления природно-географической «неэффективности» хозяйственной системы восточных славян.
Однако проекты модернизации экономики на основе инновационного развития в восточнославянском регионе сталкиваются с серьезными проблемами. Из-за более высокого уровня жизни Запад обеспечивает утечку различных ресурсов из менее богатых стран. Так, Россия уже утратила 2/3 своего научного потенциала [12]. В таких условиях наиболее правильным является закупка технологий. Но этому препятствуют транснациональные корпорации, которые, владея передовыми научными разработками, гарантируют себе монопольное доминирование на многих национальных рынках. Поэтому инновационные технологии, которые будут внедряться в восточнославянском регионе, не должны воспроизводить западные клеше. М.Г. Делягин справедливо отмечает, что «конкретная форма, в которую воплощена каждая технология (реализующая ее организационная структура, характер и полнота инструкций и так далее), несет на себе сильнейший отпечаток социально-экономических и культурных особенностей общества, которым она создана» [7, c. 264].
Существенной проблемой, которая стимулирует инновационное развитие в восточнославянских странах, является низкое потребление энергии в наличных природных условиях. Ряд современных авторов (В.В. Бушуев [13], В.В. Клименко [14], В.Г. Гагарин [15] и др.) именно с объемами энергопотребления связывают рост благосостояния населения. Потребление энергии на душу населения является важнейшим экономическим и социальным показателем, полностью определяющим не только уровень жизни конкретной страны, но и этап исторического развития, на котором эта страна находится. Удельное потребление энергии в странах, где доминирующей в экономике стала инновационная деятельность на основе развития научных знаний, а также стабилизировалась демографическая ситуация (естественные прирост и убыль населения находятся в равновесии), зависит от среднегодовой температуры и эффективной площади страны. В наиболее богатых странах мира – странах «золотого миллиарда» – на душу населения приходится от 5–7 т.у.т./чел. (Япония, страны Западной Европы), до 10–14 т.у.т./чел. (США, Канада, Норвегия). Разница в потреблении энергии между, например, Японией (4,4 т.у.т./чел.) и США (около 14 т.у.т./чел.) [14], которые стоят на одинаковом уровне развития и имеют одинаковую годовую температуру, обуславливается масштабами территории США и необходимостью тратить дополнительную энергию на преодоление фактора большого пространства. При этом следует учитывать, что такие высокоширотные страны как Финляндия и Швеция, где природные условия в населенной, южной части более благоприятны, чем в Беларуси, потребляют 9 т.у.т./чел. и 7 т.у.т./чел. соответственно. Высокое потребление энергии здесь обусловлено климатом и значительными, до 20 % потребляемой энергии против 10 % в Западной Европе, затратами на отопление.
Если обратиться к проблеме потребления энергии восточнославянскими странами, то выясняется, что при высоких затратах на отопление (до 40 % от потребляемой энергии, что обусловлено длительным холодным периодом [16]) и преодоление фактора пространства, особенно в России, ее потребление составляет лишь половину от среднего по Западной Европе: в Беларуси 3,5 т.у.т./чел., в Украине – 4 т.у.т./чел., в России 7 т.у.т./чел. Принимая во внимание, что потребление энергии один из главнейших показателей, определяющих уровень благосостояния и этап исторического развития, следует отметить, что для построения экономики «научно-инновационного» типа с западным объемом потребления, учитывая природные условия, необходимо в восточнославянском регионе потреблять в среднем в 2–3 раза больше энергии, чем сейчас.
Думается, что необходимость сохранения восточных славян как культурно-исторического типа, требует пересмотреть доминирующие в обществе либеральные ценности открытого рынка и общества массового потребления. Российский исследователь В.Г. Гагарин в этой связи пишет: «Россия не сможет в два-три раза увеличить потребление энергии ни за счет собственных ресурсов, ни за счет импорта. Поэтому по критерию потребления мы никогда не сможем жить, так, как живут в «цивилизованных» странах. Следовательно, необходимо пересмотреть действующую шкалу потребительских ценностей и перейти в масштабе страны к режиму разумного ограничения. Идеал общества потребления является для России тупиком с точки зрения энергетики» [15, с. 22].
Региональный рынок и стратегия инновационного развития: восточнославянский путь
Однако отказ от либеральных ценностей потребления неосуществим без создания регионального рынка восточнославянских стран, где нормой станет если не полная, то хотя бы частичная автаркия. Надо отметить, что подобные идеи сегодня широко обсуждаются в обществоведческой литературе. Так Российский исследователь Б. Ключников пишет: «действительно, рамки даже таких крупных стран как Япония, Германия, Франция становятся узкими. Региональные рынки решают сразу две проблемы: расширяют экономическое пространство и защищают его от конкуренции США» [17, с. 205].
Успешная трансформация белорусского социума возможна только в случае создания восточнославянского регионального рынка. Тогда перед восточнославянскими странами, и Беларусью в частности, открываются перспективы реализации национально ориентированного «социального проекта», который сможет предотвратить деградацию восточнославянской цивилизации. Его неотъемлемой частью должна стать реализация полномасштабной стратегии научно-инновационного развития при интеграции как материальных, так и интеллектуальных, управленческих ресурсов восточнославянских стран. Углубление отставания в научно-инновационной сфере, которое будет и дальше продолжаться при либерализации восточнославянской экономики из-за высоких энергетических затрат, вызванных природными условиями, может привести к потере собственного рынка, что грозит восточнославянским странам не только превращением в сырьевую периферию Запада и Восточной Азии, но и социальной деградацией.
Восточнославянским странам в одиночку, в условиях втягивания Беларуси, России, Украины в мировой рынок, решить столь масштабную задачу не под силу. Поэтому необходима концентрация всех научных, образовательных, управленческих, финансовых ресурсов восточнославянских стран. Это возможно только посредствам создания надгосударственных управленческо- и прогнозно-плановых, инвестиционных органов, которые будут осуществлять координацию всех ресурсов для развития приоритетных инновационных и научно-технологических целевых программ, которые, после широкого обсуждения и публикации, должны утверждаться правительствами стран-участников регионального рынка.
Райко Д.Н.
Актуальные проблемы современного социогуманитарного знания: сборник научных трудов по результатам работы городского межкафедрального теоретико-методологического и методического семинара / ГрГУ им. Я. Купалы; редкол.: Ч.С. Кирвель (гл. ред.) [и др.]. – Гродно: ГрГУ, 2014.
