На протяжении последних двух десятилетий заметно возрос научный интерес к проблематике, связанной с исследованиями пограничья. Этот интерес не случаен. Проблемы пограничья актуализируются, по крайней мере, в четырех аспектах: глобальном, межгосударственном, национальном и региональном. В рамках обозначенных аспектов актуализируется необходимость более обстоятельного изучения как «старых», исторически сложившихся пограничий, к числу которых относится белорусско-польско-литовский ареал, так и «новых» пограничий, достаточно сложных и конфликтогенных социокультурных феноменов, образованных миграционными процессами последнего времени. Понятно, что подобная исследовательская работа требует адекватного научно-теоретического инструментария.
Повседневное сознание склонно отождествлять пограничье с территорией, непосредственно примыкающей к государственной границе страны, поэтому словосочетания «пограничный город», «пограничная область», «пограничный переход» не нуждаются в комментариях. Случается, однако, что термин повседневного лексикона переходит в разряд научных категорий. И в этом случае он приобретает специфическое содержание, статус и место в категориальном строе науки.
Феномен пограничья не нов и существует столь долго, сколько существуют границы, вокруг которых он формируется. Однако статус исследовательского объекта пограничье и связанная с ним проблематика приобрели относительно недавно. И, как это нередко случается, по мере вхождения пограничной тематики в исследовательское поле, нарастает объем проблем методологического характера, прежде всего связанных с интерпретацией самой категории пограничья и установления ее концептуального статуса. За фасадом единодушного признания важности и актуальности пограничных исследований обнаруживается достаточно широкий диапазон мнений относительно как границ самого объекта, обозначаемого понятием «пограничье», так и содержания его предметной области.
В современном гуманитарном знании объем понятия «пограничье» варьируется от его отождествления с «приграничьем» (государственно-политическим) до предельно широкой интерпретации как универсального феномена, присутствующего во всех сферах социальной реальности и пронизывающего все области современного человеческого бытия. Эти позиции замыкают атрибутивный ряд, в рамках которого фигурируют разнообразные определения и характеристики пограничья (национальное, этническое, лингвистическое, психологическое, информационное, ментальное, идентификационное, «воображаемое» и т. п.), причем за каждой из атрибуций явно или неявно просматривается возможность соответствующей интерпретации данного феномена и его исследовательского проекта.
Понятие пограничья разрабатывается в нескольких исследовательских направлениях, причем с различных теоретических позиций. Такими направлениями выступают «пограничные (граничные) исследования», социология пограничья, антропология пограничья, а также постмодернистские дискурсы и интерпретации пограничья.
Содержание первого направления сосредоточено главным образом вокруг пограничий (пограничных регионов) как прилегающих к границам территорий с их населением, образом жизни, миграциями, коммуникациями и идентичностью. Начало «пограничным исследованиям» было положено С. Джонсом в 1930-е гг., который ввел сам термин «пограничье» (borderlands) применительно к определенным участкам американо-канадской границы. На современном этапе развития рассматриваемой дисциплины понятие пограничья выступает в значении «переходной области, в сфере которой лежат границы» (Дж. Прескотт) [7, p. 13–14]. Уместно добавить, что к настоящему времени «пограничные исследования» приобрели серьезный институциональный статус и представлены многочисленными исследовательскими центрами в США и странах Западной Европы.
В большинстве публикаций по пограничной проблематике принят так называемый «граничный подход» как метод анализа, существо которого Х. Доннан и Т. Уилсон определяют следующим образом: «Граница формирует свой собственный, особенный регион, превращая элемент разграничения в носитель региональной специфики» [3, p. 15]. Иными словами, разъединяя страны, граница соединяет приграничные регионы, придавая им неповторимый облик. В «пограничных исследованиях» такие регионы характеризуются как «социокультурные системы», «живые реалии», обладающие «внутренней когерентностью и единством», как «контактные зоны», «интерфейсы», «лиминальные зоны с присущей им семиотикой». Х. Доннан и Т. Уилсон отмечают, что на пограничье может произойти то, что происходит везде, но не везде возможно то, что «может произойти только у границ» [3, s. 79]. Некоторые авторы квалифицируют эту закономерность как «парадокс пограничья». Анализ «парадокса пограничья» в рамках граничного подхода ориентирует исследователя на выявление общих, присущих лишь пограничным регионам черт, предопределяемых их приграничной локализацией и не характерных для других мест. О. Мартинес характеризует пять таких черт: транснациональность, благодаря которой пограничья разделяют ценности, идеи, обычаи и традиции населения по обе стороны границы; специфический тип культуры пограничья, характеризуемый периферийностью и локальностью; известная территориальная, социальная и культурная сепарация жителей пограничья от большинства населения государства, сопровождаемая ощущением собственной «инаковости»; повышенная этническая и международная конфликтогенность пограничий [5]. В рамках «пограничных исследований» разрабатываются разнообразные проблемы приграничных и кросс-граничных взаимодействий и практик, и такие исследования носят, как правило, прагматически ориентированный характер.
В социологии пограничья рассматриваемое понятие определяется как территория, на которой складывается определенный тип сосуществования двух либо большего числа этнокультурных групп и формируется особый тип человека, сочетающего различные культуры (А. Садовский) [9, s. 5–6]. Многие понятия социологии пограничья терминологически совпадают с понятиями, которыми оперируют «пограничные исследования», однако содержательно от них отличаются. Прежде всего, это касается понятия пограничья, которое интерпретируется и как «область сосуществования двух или большего числа культур в целом в границах данного государства, но на его периферии» (Т. Поплавский) [6, s. 39], и как «соседство культур» (А. Клосковска) [4, s. 278] и т. п.
Социология пограничья дифференцирует понятия пограничья как места социокультурного контакта и приграничья как территории, расположенной вблизи границы и выделяемой по географическим и административным критериям. Если для «пограничных исследований» эти понятия определяются по их территориальной локализации и поэтому практически отождествляются, то для социологии пограничья первостепенной представляется его характеристика как пространства сосуществования и взаимодействия народов и культур, то есть, как этнокультурного пограничья. Топосы пограничья и приграничья могут быть идентичными (а могут таковыми и не быть), но это не меняет специфики данных исследовательских категорий. Поясним этот тезис. Для социологии пограничья как исследовательские объекты важны не только периферийные, приграничные ареалы (восточное пограничье Польши, юго-восточное пограничье Литвы и т. п.), но и так называемые внутренние пограничья (фламандско-валлонское в Бельгии, Квебек в Канаде, Ольстер как ареал размежевания католического и протестантского населения и др.), в которых исследователи выявляют различные типы межкультурных и социокультурных контактов.
Понятие социокультурного контакта конкретизирует содержание общесоциологической категории межгрупповых взаимодействий (интеракций) применительно к исследованиям межэтнических, межкультурных отношений в пограничном регионе. Социология пограничья определяет три возможные перспективы исследования пограничья как сферы межкультурных контактов: конфликтную (противоречия и конфликты как типичное явление в ситуации взаимодействия культур), функциональную (устойчивость общественного порядка и гармонии) и интеракционистскую (восприятие мира таким, каким его видят другие люди, при том, что люди учатся видеть себя так, как их видят другие). «Социокультурный контакт» является достаточно широкой по объему и пластичной по способу применения категорией, посредством которой исследователь пограничья выявляет и анализирует факты непосредственных межэтнических (межкультурных) отношений; дифференцирует их содержание (этнические, культурные, этнокультурные, конфессиональноые, языковые контакты и т. п.); определяет их перспективу как конфликтогенную или неконфликтогенную; иерархизирует их уровни (индивидуальный, групповой); моделирует типологию отношений на пограничье как «вертикальную» (господство-подчинение), «горизонтальную» (партнерство и сотрудничество) и «дистанционную» (наличие или отсутствие каких-либо форм взаимодействия).
В современных исследованиях границ и пограничий все более заметное место занимает культурно-антропологический подход. Хотя работы антропологов пограничья пока немногочисленны, а само это направление находится на начальной стадии своего развития, оно представляется перспективным и интересным по результатам. В отличие от «граничных исследований» и социологии пограничья, культурно-антропологические исследования пограничья лишены институционализации, носят «точечный», локальный характер, в своем большинстве это сугубо эмпирические исследования. К тому же они не стали пока предметом теоретической саморефлексии.
Э. Смулкова, одна из наиболее авторитетных представительниц культурной антропологии и этносоциолингвистики пограничья, определяет его как «место столкновения, взаимопроникновения, наложения различных народов либо этнических групп, их культур и языков» [10, s. 5–6]. Очевидно, что содержательно понятие пограничья в культурной антропологии идентично тому, как оно понимается в социологии. Однако методологически в культурно-антропологической интерпретации пограничья выявляется несколько иной, чем в социологии и других дисциплинах, ракурс. Как исследовательское понятие, оно ориентирует на изучение ареала, в котором существует множество различного рода социальных, языковых и иных дифференциаций. Такой ареал, как правило, носит локальный характер. Исследования культурных антропологов сфокусированы преимущественно на единичных объектах, чаще всего, сельских населенных пунктах и их локальных группах и культуре их жителей («пограничный локализм»). Предметная область культурно-антропологических исследований сосредоточена главным образом на идентичности локального населения. В антропологических исследованиях культурных идентичностей ключевую роль играет анализ культурных сходств, различий и культурных границ.
Адекватное понимание локальности в антропологии пограничья связано с выявлением и анализом устойчивых внутренних культурных границ того или иного локального пространства, которые дифференцируют локус (город, иной населенный пункт), но не выходят за его пределы. С этой точки зрения пограничья образуют гетто, китайские и другие этнические кварталы крупных западноевропейских и американских городов. Аналогичным образом, город Ивье Гродненской области, в котором представлена татарская община, или литовский город Тракай с группой караимов и памятниками караимской культуры также возможно рассматривать как частные случаи локальности пограничья.
В последнее время наблюдается известное смещение исследовательского интереса антропологов в сферу феноменологии границ и пограничий, анализа взглядов жителей приграничных регионов относительно роли границ в их повседневной жизни, в том числе белорусско-литовской границы и прилегающих пограничий (Н. Беспамятных, Б. Никифорова) [1; 2].
Постмодернистские пограничья принадлежат к числу приоритетных в современных социальных исследованиях. Ключевой в «дискурсе пограничья» является идея об универсальности» пограничий, которые присутствуют всюду, поскольку в мире нет гомогенных культур. В результате «сегодня нет центра, но есть лишь непрерывно расширяющееся пограничье» [3, s. 29], каковым именуется все, в чем так или иначе усматривается «инаковость» в самом широком смысле этого слова». По Р. Росальдо, «пограничья покрывают не только официальные границы признанных культурных единиц, но также менее формальные места пересечения, например, пола, возраста, социальной позиции и различий жизненного опыта» [8, p. 28–29].
Подобная постмодернистская инверсия пограничья предопределена современной социальной ситуацией – глобализационными процессами, изменением функций границ, массовыми миграциями, межкультурными коммуникациями, виртуализацией информационного пространства, благодаря чему культурная «инаковость» пришла в каждый дом вместе с телевидением и интернетом, а с потоком мигрантов – в практически в каждый западноевропейский город. Теоретическая рефлексия над этим процессами вызвала к жизни претендующие на универсальность концепты «мира без границ» и детерриториолизации, в одном ряду с которыми оказывается постмодернистское пограничье. Оно лишено пространственного субстрата и организующего принципа, каковым является госдарственная граница в «пограничных исследованиях» и этнокультурная граница в социологии пограничья. В конечном итоге постмодернистский дискурс деконструирует пограничья. Вместе с тем, в постмодернистских текстах выявляется связь пограничья и идентичности постмодерного субъекта, которая оказывается дефрагментированной, «гибридной», расколотой, подвижной, плюралистичной, избирательной, «репрезентируемой», «растянутой во времени» и «незавершенной», как и само пограничье.
Концептуализация четырех направлений, в рамках которых разрабатывается пограничная проблематика, показывает, что пограничье как социокультурное пространство рассматривается в следующих аспектах: а) как локализованный в пространстве государственной границы и примыкающий к ней территориальный топос, приграничье, фронтир; б) как переходное пространство, в сфере которого лежат границы; в) как окраинное, культурно и этнически дифференцированное пространство; г) как соседство культур; д) как детерриториализированное универсальное пространство любых межкультурных интеракций.
При всех различиях и модификациях подходов и определений, пограничье предстает как социокультурное пространство. В этой связи представляется уместным предложить еще одно его определение как структурированного идентификационными границами кросс-культурного пространства барьерно-контактного типа с постоянством присутствия инаковости. В рамках этого определения открывается возможность исследования пограничья как культурологической универсалии и типологизации пограничий. Содержательно любое пограничье отвечает трем базовым характеристикам и предстает как: а) кросс-культурное пространство; б) пространство барьерно-контактного типа; в) идентификационное пространство. В зависимости от типологии границ, пограничья могут рассматриваться: а) в аспекте их территориальной локализации как локальные, территориальные, детерриториализованные; в свою очередь, территориальные пограничья правомерно квалифицировать как фронтальные (окраинные, приграничные территориальные пространства) и нефронтальные, или внутренние, не связанные с государственной границей; б) в аспекте специфики образующих пограничье границ: культурные, в том числе языковые, конфессиональные, этнонациональные; в) в аспекте функциональной вариативности границ: открытые и закрытые (барьерные), стыковые и переходные. Вопрос о цивилизационных пограничьях остается пока проблематичным ввиду отсутствия убедительных критериев их определения.
Н. Н. Беспамятных
