В самом общем виде объективная общественная закономерность выступает как результат совокупной деятельности бесконечного числа человеческих поколений, сменяющих друг друга. В этой цепи поколений каждое новое поколение помимо своей воли попадает в мир социальной реальности, которая сложилась ранее и без него. Это новое поколение застает в готовом виде определенный способ производства, определенные формы общественного устройства, культуры, идеологии и т.д., т.е. все то, что было достигнуто предшествующими поколениями. В данной ситуации людям по необходимости приходится творить свою историю каждый раз, исходя из наличных условий, ранее сложившихся обстоятельств. Их деятельность и активность всегда разворачивается в контексте данной им реальности, выйти за пределы которой они не в состоянии. В этой ситуации социальная реальность воспринимается как предзаданная совокупность объективных условий, сложившихся независимо от человеческого сознания и обстоятельств человеческого бытия.
Значит, обусловленность процесса развития и преобразования общества его предшествующим состоянием выступает как один из моментов исторической необходимости. Хотя каждое новое поколение и творит свою историю, но творит при обстоятельствах, которые само не выбирает. Не только в политике, экономике, науке, искусстве, но даже в быту реальная жизнь устанавливает жесткие границы человеческому своеволию, вынуждая людей тщательно соотносить субъективно желаемое с объективно возможным.
К объективным условиям бытия людей относятся также коллективные представления и общественное сознание, составляющими которого они являются. Интерсубъективное, надиндивидуальное сознание, выходящее за рамки опыта отдельных людей, индивидов, может, как и многие другие социальные явления, формироваться стихийно, выступая как незапланированный продукт духовного производства. Люди практически везде – и в стране своего проживания, и в сословной или профессиональной среде, и в различных формальных организациях сталкиваются с безличными духовными образованиями – стереотипами мышления и чувствования, нормами морали и права, которые стихийно складывались в течение длительного времени и которые явно выходят за рамки их индивидуального опыта, предзаданы им, принудительно программируют их сознание и поведение, навязываются всей принятой в обществе системой социализации. Совокупность таких надиндивидуальных реалий коллективной жизни и создает объективную социокультурную среду существования и жизнедеятельности индивидов.
В целом получается так, что результаты деятельности одного поколения становятся объективными предпосылками деятельности другого поколения, и это последнее поколение изменяет современный мир, опираясь на те возможности, которые уже имеются в наличии. Поколение, находящееся на стадии присваивающей экономики – охоты и собирательства, – не может перейти к капиталистическому способу производства. Нельзя от феодальной мельницы перейти к компьютерной технологии, от организации первобытной охоты шагнуть к выводам современной научной организации труда, от мифологического сознания перейти к теории относительности и т.п.
В этом смысле история закономерна, ибо она детерминируется целым рядом объективных факторов, имеет свою объективно-субъективную логику, задающую направление изменения как любой стороны общества, так и общества в целом. Вообще, именно детерминация сознания и поведения людей новых поколений надындивидуальными реалиями, сложившимися в результате духовного творчества и практической деятельности предшествующих поколений, позволяет нам относить человеческое общество к системам органического типа, где целое способно оказывать формирующее воздействие на свои части. С какой стороны ни смотреть, получается, что между событиями истории существуют некоторые объективно обусловленные зависимости, которые никакая свобода воли не может изменить. Наличие этих зависимостей и позволяет нам говорить о законах истории, общественных закономерностях. Вместе с тем закономерности общества осуществляются только через деятельность людей. Нет этой деятельности – нет ни истории, ни общества. Люди творят свою историю в той мере, в какой она творит их. Это сложно взаимосвязанный процесс.
Но это только одна сторона сложного процесса общественного развития. Каждому поколению действительно объективно предзадана реальная основа того, что составляет отправной пункт его жизнедеятельности. Но каждое новое поколение не просто повторяет то, что делалось предшественниками, а действует в соответствие со своими, уже новыми потребностями и интересами, стремится реализовать свои собственные цели, в той или иной степени отличающиеся от целей людей предшествующих поколений. Зададимся в связи с этим вопросом: может ли каждое новое поколение произвольно, по своему разумению изменить дальнейшее развитие общественно-исторической ситуации, которая сложилась ранее, до него, направить движение общества в любую, какую ему заблагорассудится, сторону? Если действительно каждое новое поколение все-таки в состоянии придать в соответствии со своими сознательными целями и стремлениями другое направление исторической колее, «наезженной» предшествующими поколениями, то тогда на самом деле мало остается места общественно-исторической закономерности и необходимости. Факты, тем не менее, убеждают в обратном: каждое поколение, пришедшее на смену другим поколениям, не может сразу, самовольно изменить то, что было достигнуто предшественниками и по необходимости должно включаться в социальный процесс, который уже имеет место быть. Конечно, включившись в социальный процесс, новое поколение, одно больше, другое меньше, всегда привносит что-то новое в сложившуюся ситуацию, изменяет в той или иной степени, иногда даже казалось бы коренным образом, революционно, ее изначальные «параметры», но, как правило, всегда не так и не в том направлении, как ему хотелось бы. Объективный результат практически никогда не совпадает с субъективными устремлениями и целями. Почему так получается?
Дело в том, что цели у разных индивидов и групп, классов, народов и государств, как правило, не совпадают. В реальной жизни действия отдельного человека, группы, нации, государства и т.д. наталкиваются на противодействие целей других людей, групп, наций, государств и т.п. В конце концов, воли, цели людей сталкиваются друг с другом, сливаясь в поток действий масс, классов, партий, правительств, «погашаются», дают некий общий результат, который ни от кого в отдельности уже не зависит. Этот результат и представляет собой историческую необходимость, определенную «равнодействующую», среднестатистическую всех сил, воль и действий, имеющих место в историческом процессе. А это оборачивается тем, что деятельность людей, как правило, приводит не к тому, к чему они стремились, а к чему-то иному, нередко даже противоположному изначальной цели. Воистину, «крот истории» роет свою дорогу в потемках.
Таким образом, в ходе человеческого взаимодействия, столкновения отдельных воль, целей, действий, воспроизводимых субъект-субъектными связями между людьми, возникают интегральные реалии общественной жизни, которые, как и вещи, не могут рассматриваться как простое порождение сознания. За мозаикой осознанных человеческих действий скрывается как бы второй, подспудный, более глубокий пласт истории. Как писал Гегель, «во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они непосредственно стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не осознавалось ими и не входило в их намерения» . Стало быть, Гегель, как и впоследствии Маркс, за многообразием осознанно-целенаправленных действий людей видит глубинную общую объективную логику истории. В этом Гегель усмотрел «хитрость разума» истории. Правда, если для Гегеля логика истории базируется на развертывании разума, «мирового духа», то для Маркса она выступает как результат практической, материальной деятельности людей.
Таким образом, система реальных общественных отношений обладает способностью складываться стихийно, независимо от желаний людей, а сложившись, властно влиять на их поведение, подталкивать их к выбору определенных жизненных целей, ориентировать их на определенные социально-значимые поступки и тем самым существенно ограничивать их, казалось бы, безграничную свободу воли. Другими словами, несмотря на то, что люди обладают способностью к целесообразной деятельности, к расширяющемуся и углубляющемуся воздействию своего сознания и воли на окружающий мир, в истории все же остается нечто такое, что неподвластно человеку и не может быть изменено какими-то бы ни было волевыми усилиями. Это «нечто» и можно квалифицировать как объективные законы социума, составляющие как бы невидимую нить, связывающую между собой многие, казалось бы, разрозненные явления в единое целое. И хотя эти законы есть результат, итог совокупной деятельности, преследующих свои цели индивидов, они, тем не менее, носят не субъективный, а объективный характер.
Иногда даже складывается впечатление, что общественная закономерность действует как бы «вне» людей и «над» ними, поскольку она всякий раз оказывается не продуктом свободного целеполагания деятельности группы, правительства или индивида, а чем-то таким, что явно не совпадает с целями, которые они сознательно стремились реализовать. Парадоксальность ситуации состоит в том, что законы общества складываются в результате деятельности людей, раскрывающейся с точки зрения ее внутренних механизмов, факторов и причин, но люди при этом не господствуют над ними, а подчиняются им как чему-то надличностному и самостоятельному, попадают под загадочную логику их движения и действия. В самом деле, кто возьмется сегодня утверждать, что развитие человечества уже перестало носить иррационально-неуправляемый характер и направляется разумной, тем более доброй волей? Ссылки на Организацию Объединенных наций здесь будут вряд ли уместны: хотя эта организация принимает много мудрых решений, но они, как правило, остаются на бумаге и не принимаются в расчет отдельными, особенно самыми сильными государствами.
Утверждая наличие в мире социальной закономерности, необходимо определить ее основания и условия реализации. Если исходить из понимания социального закона как необходимой, существенной и повторяющейся связи социальных явлений, субординационных или координационных зависимостей между различными социальными явлениями, то такие связи и зависимости так или иначе прослеживаются в разных сферах общественной жизни и между самими сферами. Так, например, закономерная связь существует между объективными потребностями людей в пище, одежде, жилище, безопасности, средствах передвижения и развитием их способностей к удовлетворению этих потребностей, что находит свое выражение в развитии их знаний, умений, навыков, а также техники, технологии и других элементов производительных сил. Можно говорить также о закономерной связи между разделением труда и социальной структурой общества, его социальным и профессиональным составом.
Об общественных законах позволяет говорить и тот факт, что в самой природе (биосоциальной природе) людей и способах их объединения есть много сходного. Сходство это лежит в единстве происхождения многих обществ из доисторических племен и народов, одно из свидетельств чего – единство происхождения языков (языковые семьи). Оно также имеет место в единстве реакций на внешние воздействия со стороны природы и соседей. Само группирование людей в коллективы вызывает во многом похожие явления, находящие свое выражение в способах объединения и решения проблем, в формах организации и управления. Эти и многие другие явления выступают как неотъемлемые черты любого общества и вытекают из самой основы существования людей как вида.
Далее, труд как необходимое условие существование людей, как важнейший фактор человеческого бытия требует определенной организации. Поэтому любое общество – от примитивного первобытного коллектива до современных высокоразвитых государств имеет определенные способы организации производства. В сущности, социальные законы есть законы человеческих объединений, структурирования этих объединений, функционирования и взаимодействия их частей, поведения людей как членов этих объединений и т.д. Например, чтобы большой человеческий коллектив мог достаточно долго и успешно функционировать в качестве единого целого, в нем должны сложиться управляющий орган, определенная иерархия руководителей, достаточно компетентных (адекватных делу), обладающих соответствующим опытом, волевыми качествами и т.д. И эти требования суть объективные законы организации и успеха. Игнорирование их приведет к тому, что данное объединение перестанет быть жизнеспособным, будет плохо функционировать и распадется. То есть нарушение законов организации трудовой деятельности, государственного управления и т.п. неизбежно сопровождается тяжелыми негативными последствиями для общества. Но нарушение законов организации общественной жизни, законов человеческого бытия не есть их отмена. Это просто поведение, по тем или иным причинам, не считающееся с ними.
Раскрывая сущность социальной закономерности, необходимо отдельно рассмотреть проблему повторяемости социальных фактов и событий. Напомним, что социальный закон – это существенная, устойчивая и повторяющаяся связь социальных явлений. Поэтому ряд социальных философов отказывается признать существование социальных законов, опираясь на внешне бесспорный факт уникальности и неповторимости социальных явлений. Исследователи, отрицающие существование объективных социальных законов, не устают подчеркивать, что в общественной жизни, в отличие от природы, ничего не бывает дважды, ничего не повторяется, что история людей есть бесконечный поток всегда новых, уникальных событий. То, что не повторяется, не может быть обобщено, а то, что не может быть обобщено, не поддается научному объяснению.
Действительно, повторяемость представляет собой важнейший признак закономерности. Поэтому обнаружению законов, этих постоянных «правил поведения» объектов, должно предшествовать обнаружение некоторой регулярности такого поведения, его повторяющихся черт. В мире природных явлений это прослеживается довольно легко и часто. Например, все молекулы воды устроены одинаково и одинаковым образом ведут себя, разлагаясь на кислород и водород под действием электрического тока; астрономы не сомневаются в «правильности» космических законов и практически безошибочно определяют очередное затмение Солнца и т.д. А в обществе нет одинаковых людей, социальных групп и объединений: у каждого народа – своя особая судьба, своя история и т.д. Но означает ли это, что в конкретной общественной жизни людей – в человеческой истории отсутствует вообще всякая объективная повторяемость, что любое социальное явление абсолютно уникально и не содержит в себе вообще никаких черт, повторяющихся в другое время и в другом месте. Отвечая на этот вопрос, мы, признавая уникальность исторических явлений за несомненный факт, тем не менее, считаем, что данная уникальность имеет не абсолютный, а относительный характер. Оказывается, что только при поверхностном взгляде на социальную реальность не обнаруживается в ней никаких повторений, не усматривается в истории людей ничего, постоянно и регулярно повторяющегося. При более углубленном подходе выясняется, что за уникальными, не имеющими аналогов единичными «событиями» стоят определенные «структуры», константные факторы человеческого поведения, в которых воплощены его устойчивые, повторяющиеся характеристики. Поэтому было бы глубокой ошибкой считать, что за неповторимостью и уникальностью форм конкретных социальных явлений не стоят никакие регулятивные инварианты общественной жизни людей, никакое содержание, что эти формы являются самодостаточными. Любые исторические события, будь то конкретная война или конкретная революция, несут в себе родовые определенности «войны вообще» и «революции вообще», являются вариантами существенных признаков, повторяющихся на всем протяжении истории или на определенных ее этапах.
В целом, полотно человеческой истории, траектория ее движения есть результат сложного, неоднозначного и постоянно изменяющегося соотношения начал объективного и субъективного характера, из игры которых, их взаимодействия и выявляются (выкристаллизовываются) базовые факторы социальной эволюции, глубинные основания человеческого бытия, которые людям необходимо знать и учитывать в своих замыслах и поступках.
Рассмотрение сущности и механизма действия социальной закономерности позволило раскрыть лишь одну сторону сложного процесса общественного развития. Исторический опыт показывает, что деятельность, активность людей реально формирует облик социальной реальности, влияет на ход и направленность исторического процесса. Считать людей марионетками – значит предельно упрощать вопрос о характере социального развития и логике общественного бытия. Другими словами, в общественной жизни наряду с объективной закономерностью действует субъективный фактор, воля и стремления отдельных индивидов и социальных групп.
Рассмотрение проблемы роли и значения субъективного фактора требует постановки следующего вопроса: каково соотношение объективного и субъективного в истории, является ли оно постоянным, константным, или их удельный вес может определенным образом меняться.
Данную проблему можно рассматривать в долгосрочном и краткосрочном плане. На относительно небольших отрезках исторического времени значение субъективного фактора резко возрастает в переходные периоды, когда действие внутренних закономерностей предшествовавшего уклада жизни ослабело, а закономерности нового уклада еще не сложились. Именно в этот период начинает интенсивно твориться облик будущего мира, рельефно проявляется пластичность и податливость истории. Это происходит по¬тому, что в действии социальной закономерности и как бы образуется ва¬куум, зазор, в который бурно устремляется свободная воля людей, их устремления и предпочтения.
В долгосрочном плане рельефно проявляется тенденция возрастания роли субъективного фактора в истории. Эта тенденция обусловлена следующими причинами. Постепенно растет опыт организации масс различными соци¬альными институтами и партиями, совершенствуются технические средства связи и способы взаимодействия между людьми. Это позволяет концентрировать усилия огромных человеческих масс в определенном направлении во имя достижения тех или иных целей, в том числе и та¬ких, которые не отвечают глубинным интересам широких слоев населе¬ния.
В ХХ веке субъективный фактор истории стал реальной силой, определяющей судьбы целых поколений и народов. Однако, к сожалению, возрос¬шая роль данного фактора не принесла людям гуманизации их жизни, мира и справедливости. Напротив, в прошедшем столетии субъективный фактор весьма часто принимал деструктивный характер, находил свое прямое выражение в приверженности к волюнтаристической тенденции. Примером этому может служить Октябрьская революция в России. По¬следняя рельефно продемонстрировала миру, что человечество вступило в новую эпоху, связанную с резким возрастанием роли субъективного фактора истории, – эпоху неизвестных ранее возможностей крупномас-штабного исторического произвола и насилия, и вместе с тем, небывалого исторического творчества, созидания нового, ранее неизвестного.
Вообще реалии XX века изменили наше представление о закономерностях развития социума. В этом столетии небывало усилился го¬сударственный контроль над общественной и частной жизнью. Воз¬можности манипулирования сознанием миллионов людей оказались беспрецедентными благодаря современной информационной технике. Сюда следует добавить и объективный процесс усиления роли управ¬ленческих функций и возросшую в связи с этим опасность бюрократизма, возможности быстрой концентрации общественных сил не только в интересах прогресса, но и регресса и т.п. Этим, в значительной степени обусловлены трагедии, организованные властью сознательно. Отсюда и расширяющиеся возможности проведения в жизнь программ и проектов, разрабатываемых верховной властью, часто в полной зависимости от различных личностных решений вождей и вовсе не контролируемых народными массами. Неудивительно поэтому, что заложниками тота¬литарных режимов в XX столетии стали и дисциплинированный немец и «стихийный» русский.
Н.А. Бердяев и Х. Ортега-и-Гассет отмечали, что тоталитаризм как жесткая система всеохваты¬вающего контроля над жизнедеятельностью людей связан с вторжением в общественную и личную жизнь фактора техники. С их точки зре¬ния, тоталитаризм в широком смысле есть власть техники, механизация социальных отношений, технизации стиля мышления и «машинизация» человека. Ни диктатура римских рабовладельцев, ни восточные деспотии не обладали, согласно им, возможностью такой концентрации бес¬контрольной власти, которая появилась у современных государств бла¬годаря развитию техники. Диктаторы XX века, в том числе и советские лидеры, смогли воспользоваться вкладом современной технологии в искусство деспотии.
В свете обсуждаемых проблем особый интерес вызывает вопрос о возможностях и границах социального регулирования, сознательного управления общественными процессами. Совершенно очевидно, что человечество к настоящему времени попало в трудноразрешимую коллизию, в крайне парадоксальную ситуацию: стихийно-спонтанное развитие общества уже не возможно, а вездесущее рациональное управление социальными процессами опасно, часто принимает деструктивный характер. Наверное, парадоксальностью такой ситуации и порождены разные, парой и прямо противоположные, точки зрения по вопросу о необходимости сознательного регулирования социальными процессами. В поисках ответа на него существует по крайней мере три подхода. Первый постулирует необходимость существования в обществе сознательного управления социальными процессами и тотальный контроль над жизнью людей. На практике такие устремления ведут к тоталитаризму, к превращению личности в объект абсолютной калькуляции. Второй полагает, что все беды идут именно от попыток самонадеянного субъекта регулировать социальные процессы. Это либеральный подход. Он опирается на принцип саморегулирования: пусть общество развивается само по себе, так сказать самотеком.
Есть все основания утверждать, что ни первый, ни второй подход в том виде, как они здесь представлены, непродуктивны. Поэтому необходимо осмыслить третий синтетический вариант. Кратко его суть можно свести к следующему: необходимость и неизбежность в условиях современности сознательного управления социальными процессами диктуется в первую очередь нарастающей угрозой экологического кризиса, опасностью неконтролируемого применения ядерного оружия, возможностью разрастания разрушительных межнациональных и межгосударственных конфликтов и т.д. Сознательность в данном случае заключается в том, чтобы суметь вовремя подключить волю и разум к управлению стихийным процессом общественного развития, не ломая и не насилуя этот процесс, препятствуя деструктивным устремлениям отдельных лиц и групп и т.д. В действительности непременным условием успешного развития любого общества является гармоническое взаимодействие в нем процессов самоорганизации и организации.
Важно отметить, что субъективный фактор истории – обоюдоострое оружие, его возросшая роль чрезвычайно сложна, двойственна и противоречива. С одной стороны, его игнорирование, стремление ограничить целенаправляющее начало в историческом движении, упование исключительно на действие механизмов саморегуляции могут, как в этом нас убеждает сегодняшняя действительность, придать развитию общества катастрофический, разрушительный характер. С другой стороны, надо все же признать, что, несмотря на всю необходимость и неизбежность в условиях современности сознательного управления социальными процессами, общественная саморегуляция пока еще остается наивысшим проявлением упорядоченности и органичности движения. А это значит, что пользоваться возросшей силой субъективного фактора необходимо крайне осторожно и в определенных пределах. Отсюда также следует и то, что перед политическим руководством стран, находящихся в переходном состоянии (в том числе и перед политическим руководством восточнославянских стран) стоит задача фундаментальной важности: привести в действие механизмы общественной саморегуляции (самоорганизации) и научиться их разумно сочетать с практикой сознательного управления социальными процессами, с государственным администрированием и регулированием (организацией). Причем в каждом конкретном случае мера данного сочетания должна сообразовываться с традициями, ментальностью и историческим опытом того или иного народа. Политиков же, которые при решении этой сложнейшей задачи будут впадать в крайности, то есть делать ставку или исключительно на механизмы общественной саморегуляции, или, напротив, полностью их игнорировать и уповать только на собственную политическую волю и государственное администрирование, неизбежно ждет крах.
