Т. И. ШИЛКО
Историю как науку сегодня интересует ряд неоднозначных вопросов, касающихся ее предметного содержания. Перед историками стоит задача определения сущностных сторон предмета, познания связей и законов в развитии объективных процессов. Ведь, если под предметом понимать не человеческую деятельность как таковую, а общественный процесс, то возникает вопрос, имеет ли он поступательно-прогрессивный, внутренне обусловленный, закономерный и конкретный характер? Поэтому фундаментальной проблемой определения предмета исторической науки является решение вопроса об уникальности и повторяемости в историческом процессе и, следовательно, вопроса о том, что изучает история в данном процессе, общее или особенное.
В условиях поиска решений для обозначенного круга проблем, а также формирования новой теоретико-методологической базы современной отечественной историографии, целесообразно обратиться к достижениям российской исторической науки второй половины ХIХ – начала ХХ вв.и в первую очередь к наследию Н.И. Кареева, крупнейшего теоретика исторической науки в России.
Философские представления Н.И. Кареева, несмотря на многолетнюю научную деятельность, оставались в целом в рамках позитивистского направления. Основные теоретико-методологические взгляды ученого изложены в двух томах «Основных вопросов философии истории», изданных в 1883 г., и дополнены в некоторых более поздних работах.
Прежде чем обозначить предметное поле исторической науки, Кареев определяет ее место среди социально-гуманитарного знания. Науки исследователь делит на два рода – феноменологические, имеющие дело с феноменами, уникальными явлениями, и номологические, цель которых – найти общие законы существования этих явлений в пространстве и времени. Классифицируя социальные науки с теоретико-познавательной точки зрения, Кареев выделяет феноменологическую науку – историю и номологические – социологию и психологию [6, c. 181].
Под историей исследователь понимает повествование о событиях и явлениях, происходивших в жизни отдельных стран, народов, государств или всего человечества. Кроме того, история – это и совокупность целой массы явлений в постоянно изменяющейся жизни народов. Отсюда под историческим изучением чего бы то ни было Кареев понимает такое изучение, которое берет предмет в его прошлом, в его происхождении (генезисе), видоизменениях (трансформации) и развитии (эволюции). Подобно тому, как понятие истории в смысле простого повествования о случившемся развилось до понятия исторической науки, так и понятие об истории, как о простой совокупности фактов прошлого, развилось до понятия об историческом процессе [4, с.2].
Таким образом, Н.И.Кареев, рассматривая историю и как совокупность явлений прошлого, и как знание о них, делит историческую науку на две части: теорию исторического знания и теорию исторического процесса, каждая из которых имеет свои особые вопросы и свой особый предмет. Эта стройная система сохраняет свое значение и сегодня.
Теория исторического знания (историка) имеет своим предметом выяснение того, как добывается познание прошлого и при соблюдении каких условий оно может быть действительно научным. Теория исторического процесса (историология) ставит задачей научное понимание того, как совершается история, где бы и когда бы она ни происходила. Иными словами, историология имеет своим предметом исторический процесс.
Кареев считает, что историю как науку интересует все индивидуальное – личность, народ, событие, процесс, – отмеченное собственным именем. А так как история имеет дело с единичным и неповторяющимся, то повторяемость не может служить руководящим принципом в историческом исследовании [7, c. 38].
Рассуждая о предмете исторической науки, Кареев параллельно доказывает ее научный статус наряду с науками естественными, которые имеют возможность проводить эксперимент, выявлять общие закономерности. Поскольку история занимается лишь единичными предметами, происходящими лишь один раз, а естествознание – родами и видами, то это еще не лишает историю статуса науки. Ученый пишет, что «и в естествознании есть отделы, занимающиеся не общим, а единичными предметами, не родами и видами, а индивидуальностями» [2, c. 11], но никто не спорит с их научностью. Поэтому «и единичное, и общее совершенно одинаково может быть предметом научного изучения и тогда, когда мы имеем дело с природой, и тогда, когда занимаемся миром человеческой истории» [2, с. 11].
То, что составляет предмет исторической науки в понимании Кареева, не выходит за пределы мира явлений, могущего быть познаваемым, так как то, что не может быть познаваемо, не может быть и предметом науки. С этой стороны научность истории также не может быть отвергаема. Самым ярким примером ненаучного отношения к истории Кареев видит «Философию истории» Гегеля, в которой истинным предметом истории является не реальное прошлое человечества, а некий процесс, совершавшийся в метафизических недрах Мирового Духа [2, c. 12].
К проблеме определения предмета исторической науки относится также вопрос изучаемого времени. И Кареев решает его однозначно: в истории изучается не настоящее, а прошлое. Что касается будущего, то история, изучая прошедшее, не ставит себе задачи пророчествовать о грядущем. Настоящее же является всего лишь гранью, отделяющей будущее от прошедшего [2, c. 14].
Ученый отмечает, что в исторической науке прошлое берется именно как процесс, как нечто «идущее вперед во времени и в чем последующее тесно связано с предыдущим» [2, с. 14]. Тем самым, в одном понятии исторического процесса он обобщает и естественный ход вещей, и установленную людьми последовательность действий. «Взятая с феноменологической точки зрения, история есть смена самых пестрых явлений в жизни человечества; взятая с точки зрения номологической, она представляет из себя сложное соединение простых процессов, из коих каждый подчинен специальному закону» [5, с.6]. Правда, с номологической стороны изучением истории занимается не историческая наука, а социология.
В данном контексте Кареев обращается к проблеме исторической закономерности. Ученый утверждает, что отрицание за историей права называется наукой по тому соображению, что она не открывает законов, на основании которых можно было бы предсказывать будущее или известным образом направлять свою деятельность, диктуется утилитарным отношением к знанию. Историей исследователь называет изменяющуюся во времени совокупность фактов духовной и общественной жизни человека, а эти факты, как явления духовной и общественной природы, и управляются законами, которые должны исследовать психология и социология [5, c. 10]. Поэтому для истории достаточно законов психологических и социологических, и нет надобности прибегать к открытию специально-исторических законов.
Вообще, чтобы открыть какое-либо неизменное отношение, закон, необходимо иметь ряд повторяющихся или имеющих возможность повторяться в неизменной связи однородных явлений. Прилагая это понятие к историческим фактам, Кареев заключает, что исторические законы в таком смысле являются химерой. История есть процесс, состоящий из последовательной смены явлений, которые даются нам лишь один раз в данной совокупности. Но если факты истории не повторяются в их сложной индивидуальности, это не мешает разложить каждый такой факт на отдельные его элементы, которые повторяются в иных комбинациях. Под такими элементами Кареев подразумевает явления духовной и общественной жизни. В итоге, мы не имеем исторической, но имеем психологическую и социологическую закономерность. «Мы можем найти некоторые постоянные пути, по которым совершается развитие того или другого элемента культуры, той или другой формы организации, поскольку изучаемые историками явления повторяются у разных народов в конкретной последовательности, которая и называется закономерной»[5, с. 11]. Поэтому ученый делает вывод, что история имеет дело с определенными законообразными рядами и представляет собой не простую беспорядочную смену случайных явлений, а закономерную их последовательность.
Итак, если Кареев и говорит о закономерности со сколько-нибудь научным основанием, то не в смысле законов, по которым совершалась вся история, а в смысле единообразий, наблюдаемых в жизни отдельных народов. Оппонируя сторонникам идеи об общих исторических законах, управляющих человечеством, Кареев приводил следующие аргументы. Попытки поиска исторических законов связаны с существованием постоянно повторяющихся процессов, аналогичных явлений в жизни народов и всего человечества. Поэтому нередко исследователи пытаются свести все подобные аналогии к одному знаменателю, который представляется историческим законом. При этом забывается одно важное обстоятельство: существование исторических аналогий объясняется тем, что одинаковые причины производят одинаковые следствия [1, c. 123]. Но проблема как раз в том, что исследование этих постоянных отношений не входит в задачу исторической науки, которую Н.И. Кареев определяет следующим образом: «Задача истории не в том, чтобы открывать какие-либо законы (на это есть социология) или давать практические наставления (это дело политики), а в том, чтобы изучать конкретное прошлое без какого бы то ни было поползновения предсказывать будущее, как бы изучение прошлого и ни помогало в иных ситуациях предвиденью того, что может случиться или наступить» [2, с. 15].
Исследователь пытается доказать, что каждое историческое обобщение, каждая формула, каждая схема уже потому не законы, что, будучи выражением индивидуальных случаев, они сами нуждаются в объяснении [5, с.23]. Но формулируя данное положение, Кареев не сводит задачи истории к полной индивидуализации явлений. Напротив, он подчеркивает, что обобщения историков могут быть полезны, но необходимо помнить, что составленные ими формулы являются не законами истории, а только эмпирическими обобщениями, которые могут быть использованы социологией. В данном вопросе позиция Кареева отличалась от неокантианской, принципиально отрицавшей всеобщее в истории, сводившей все к описанию неповторимых, индивидуальных исторических обстоятельств и событий[6, c. 185].
По мнению Кареева, всемирно-исторический процесс вполне индивидуален и не совершается по известному плану. Правда, ученый уточняет, если под таким планом понимать абстрактную историческую схему, происходящую из эмпирических обобщений, формулу действительного хода истории, то против этого ничего нельзя сказать. Но если мы будем выводить план истории a priori, как общий закон ее хода, то вступим на почву уже ненаучных соображений [3, c. 19].
Таким образом, отрицание существования специальных исторических законов и единого плана развития всемирного процесса являлось методологической основой теории истории Кареева. История как наука идиографическая представляет собой индивидуализированное знание, которое имеет всегда своим предметом нечто сложное и произведенное действием многих законов [1, c. 123]. Поэтому задача истории – констатировать факты, приводить их в причинную связь, обнаруживать между ними существенные, сводить их к общим формулам и объяснять последние психологическими и социологическими законами. Следовательно, в деле прогнозирования будущего историческая наука не имеет перспективы, но в ее силах – помочь человеку понять настоящее.
Завершающим звеном, итогом своей историософской системыученый считал теорию прогресса. По мнению некоторых исследователей, теория прогресса обнаружила всю нелогичность кареевских представлений о ходе исторического процесса и его закономерностях[8, c. 114]. Вся критика Кареевым исторических законов сводилась на нет, так как прогресс в результате становился не идеалом, а неизбежностью, несмотря на то, что ученый признавал возможность чередования времен прогресса и регресса в истории народов.
Подводя итог вышесказанному, можно утверждать, что основная мысль ученого заключалась в обосновании своеобразия исторического познания. В предмете истории, в отличие от предмета естествознания, он видел неповторимые, уникальные явления. При такой установке закономерно вставал вопрос об условиях возможности и научности исторического познания. Проблема заключалась в том, каким образом возможно, учитывая специфику предмета истории, в то же время сохранить за историческим знанием статус научного. Пытаясь определить статус истории в системе научного знания, мыслитель предложил собственную классификацию наук, в которой номология представляла собой описание законов, а феноменология – описание связи явлений, порожденных действием этих законов.
The article devoted to the problem definition of the subject of history in the works of NI Kareev. The author concludes that Kareev denied the existence of historical laws. He claimed that society develops according to its internal sociological and psychological laws. In the history Kareev seen the science of the past, which has as its subject individual events and phenomena.
