Профессор А.Н.Нечухрин – человек уникальный. У людей близко знающих его, на этот счет сомнения не возникают. Влияние Александра Николаевича на научную и учебную деятельность факультета истории и социологии и университета, на интеллектуальный и духовный климат университетского сообщества в последние 30 лет весьма значительны. И чтобы понять истоки этого влияния, нужно разобраться в соотношении внешних и знаменательных черт его характера.
Даже в ограниченном по самым высоким меркам созвездии историков нашего университета, интеллектуальная и нравственная звезда профессора А.Н.Нечухрина светит выразительным и уникальным светом. Этот свет легко узнаваем на фоне таких признанных звезд исторической науки как профессоры Б.М.Фих и Я.Н.Мараш, доктор исторических наук М.А.Ткачёв.
Немногим из историков нашего университета удалось дотянуться до этих звезд, а тем более стать вровень с ними. Я имею в виду, конечно же, не количество публикаций. В наше время историк, обладающий нюхом на спонсоров, способен превзойти по этому показателю любого гения. Я имею в виду интеллектуальный и нравственный уровень ученого, его научную ответственность и щепетильность, его способность высечь из всегда достаточно сложного и неоднозначного исторического материала искру истины.
Профессор А.Н.Нечухрин не только сумел стать вровень с самыми яркими представителями исторической науки нашего университета, но и выделиться среди них научной и личностной уникальностью. Сознаёт ли это сам Александр Николаевич? Есть достаточно указаний на то, что да, сознает.
Уже в статье 2002 года «Современная белорусская историография: общие тенденции» он ставит отечественной историографии нелицеприятный, но объективный анализ: «Образовавшийся (после развала СССР – С.Г.) теоретический вакуум историки стали заполнять самыми разнообразными идеями и концепциями, заимствованными из арсенала не только современной западной науки, но и историографии второй половины XIX – начала XX вв. Наблюдается интенсивное возрождение позитивистского понимания истории, традиционного для досоветской российской науки. Достигнутое в итоге «многообразие» на месте прежнего «единомыслия» вовсе не свидетельствует о высоком научном уровне исследований» [1, с. 5]. И далее: «… отечественная историография переживает в своём развитии сложный и противоречивый период, который можно охарактеризовать как кризисный» [1, с. 6].
Своё участие в преодолении этого кризиса профессор А.Н.Нечухрин обозначает достаточно скромно. Оно укладывается в содержание статьи «Проблема кризиса исторической науки» (в соавторстве с С.П. Рамазановым) и учебного пособия «Методология истории» (1996), подготовленного совместно кафедрами всеобщей истории нашего университета и кафедрой источниковедения Белорусского государственного университета.
Спустя десять лет А.Н.Нечухрин публикует обзорную статью «Формирование центра историографических исследований в Гродненском государственном университете им. Янки Купалы» [2]. Эта статья резко отличается от статьи 2002 года в части самооценки сделанного им в области методологии и философии истории.
«За период образования ГрГУ им. Я.Купалы в 1978 году на базе педагогического института, – пишет А.Н.Нечухрин, – на факультете истории и социологии успешно формируется центр методологических и историографических исследований. Начало формирования центра было положено в 1979 году, когда на кафедру всеобщей истории ее заведующим И.Ф.Дешко были приглашены два молодых преподавателя. Первым из них являлся Д.В. Карев, носитель традиций факультета архивного дела Московского государственного историко-архивного института» [2, с. 76].
Первая часть статьи посещена оценке научной деятельности профессора Д.В.Карева и его учеников. Кстати сказать, оценка эта достаточно высокая и вполне заслуженная. Вторая часть статьи – это подведение итогов сделанного А.Н.Нечухриным, его коллегами по кафедре и учениками за последние тридцать лет.
Статья выявляет характерную черту Александровича Николаевича как солидного ученого. Во многих отношениях он альтруист. Но это не касается авторства или приоритета. И это вполне естественно, поскольку в этой сфере полного безразличия, видимо, вообще не бывает. Тем более в данном случае, в контексте того, что сделано профессором А.Н.Нечухриным для становления отечественной методологии и философии истории.
В начале 80-х годов ХХ столетия профессор А.Н.Нечухрин был одним из первых белорусских историков, предложивших студентам спецкурсы «Основы методологии истории» и «Основные тенденции развития западноевропейской исторической мысли в XIX в.», а позднее и курс «Философия истории». Ему принадлежит первенство в разработке (совместно с профессорами БГУ В.Н.Сидорцовым и Я.С.Яскевич) первых учебных программ и учебных пособий по курсу «Методология истории».
Для первого издания (1996) учебного пособия «Методология истории» Александр Николаевич написал блестящее «Введение», в котором очертил предмет и задачи курса, с энциклопедической строгостью и ясностью раскрыл историю становления методологии истории как науки, описал основные современные методологические концепции в историческом исследовании. Его перу принадлежат важнейшие главы пособия: «Субъектно-объектные отношения в исторической науке и специфика исторического познания. История и современность», «Социальные функции исторического познания», «Структура исторического исследования», «Принципы исторического познания» [3]. Он автор ключевых разделов главы «Методология исторического познания» учебного пособия «Методологические проблемы истории» (2006) [4].
Но что означает методология истории для профессора А.Н.Нечухрина? В определенном отношении история сродни искусству, а методология истории технике художника. В Лувре хранится одно из надгробий великого Микеланджело. Центральными в нём являются две статуи «Восставший раб» и «Умирающий раб», задуманные как противопоставление, с одной стороны, прекрасного и сильного юноши, пытающегося разорвать оковы, с другой стороны, столь же прекрасного юноши, бессильно повисающего в них. Композицию дополняют четыре статуи рабов, которых зодчий оставил незавершенными. По ним хорошо виден процесс работы Микеланджело над изваянием: скульптор не обрабатывает блок равномерно со всех сторон, но, как бы видя в еще неотесанном камне будущее произведение, углубляется в блок в одном месте, оставляя другие почти не обработанными.
Нечто подобное выполняет в исторической теории мировоззрение исследователя. «Корни исторической теории, которой руководствуется ученый, – считает А.Н.Нечухрин, – обнаруживаются в его мировоззрении. В этом отношении оно задает исследователю соответствующий угол зрения на материал, влияет на его категориальное формирование, на компоновку фактов и их оценку» [4, с. 129 – 130].
Но поскольку это так, то сказать своё слово в методологии может только практикующий историк. С другой стороны, историк, не владеющий научной методологией, обречен на создание исторических сюжетов, а не истории народа. Не исключено, что найдутся спонсоры, которые оплатят издания этих сюжетов, возможно, автор получит гонорар натурой, т.е. экземплярами своих книг.
Подобная практика в наше время не является редкостью. Причина этого видится во всё возрастающем в научной жизни господства узкого практицизма. Даже ученые с устоявшейся научной репутацией начинают чувствовать, что им нужно почаще писать на горячие темы, если они хотят продвинуться на тщательно проградуированной шкале научного авторитета.
Как ученый, профессор А.Н.Нечухрин счастливо сочетает в себе качества эксперта в области методологии и философии истории и практикующего историка. Он автор ряда оригинальных работ по отечественной историографии: «Отечественные историки – уроженцы Гродненщины», «Историки Гродненщины», «Е.Ф.Орловский как краевед», «Историки Западной Беларуси XIX – начала ХХ вв.», «Павел Осипович Бобровский: учёный, реформатор, педагог» (в соавторстве с Е.И.Мелешко), а также исследований по проблемам социальной и политической истории Беларуси: «Этнасацыяльныя і палітычныя працэсы ў заходнім рэгіёне Беларусі ў 1921 – 1939 гг.» (в соавторстве), «Деятельность политических партий и объединений в Западной Беларуси в 1021 – 1939 гг.» (в соавторстве) «Деятельность политических партий и объединений в Западной Беларуси (историографический обзор»), «Экономическая и этносоциальная политика Речи Посполитой в отношении Западной Беларуси 1921 – 1939 гг.» и ряда других.
Однако сфера неизменных интересов профессора А.Н.Нечухрина – это методология и философия истории. Насколько это важно в условиях кризисного состояния отечественной историографии не требуется особых доказательств. Во фрагменте к «Введению в курс лекций по русской историографии второй половины XIX в.» В.О.Ключевский пишет: «Русская история не занимает особенно видного места в ряду умственных интересов русского образованного общества. Интерес к ней посредственный, живой, но сдержанный, ближе к недоумению, чем к равнодушию: источник его в естественном любопытстве ко всему родному, отечественному, между прочим и к отечественной истории, но без отчетливой мысли, на что бы еще она могла понадобиться» [5, с. 364].
Сказано 110 лет тому назад о русской истории, а между тем, эта мысль М.О.Ключевского в полном объеме применима к характеристике современной белорусской исторической науки. «Чтобы проникнуть в общественное сознание и в нём укрепиться, – пишет далее М.О.Ключевский, – научно-историческая идея должна встретиться с умственными или практическими потребностями общества, найти себе место в ряду средств, к которым оно обращается для разрешения занимающих умы вопросов или ставших на очередь житейских задач. Такая встреча возможна при двух условиях: если идея получила разработку, приспособленному к обычным способам усвоения идей общественным сознанием и если само общество подготовлено к историческому размышлению, как практически полезному средству общения» [5, с. 365].
Есть еще одно условие, о котором не говорит М.О.Ключевский. Исторические исследования должны быть объективными, их содержанием должно быть то, что прожито и пережито народом. Для М.О.Ключевского это было само собою разумеющимся, как впрочем, и для профессора А.Н.Нечухрина.
С.А.Габрусевич
Смена парадигм в историографии XIX – начала XXI вв.: сб. науч. ст. (к 60-летию профессора А.Н.Нечухрина) / Гр ГУ им. Я.Купалы; под общ. ред. Э.С.Ярмусика, Н.В.Козловской. – Гродно: ГрГУ, 2012.
