Великая Отечественная война, с каждым днем отдаляясь во времени, оставляет, однако, немало проблем, которые требуют научного осмысления и оценки с позиций современности. Казалось бы, нет уже неисследованных тем. Советскими, зарубежными, белорусскими историками опубликовано бессчисленное количество исследований, освещающих довольно подробно ход военных операций этой войны, деятельность партизан и подпольщиков, работу тыла, оккупационный режим и многое другое.
Однако, на общем фоне остаются либо малоизученные, либо одиозно трактуемые события, на оценки которых не повлияли ни введенные в научный оборот источники, ни реалии сегодняшнего дня. Отдельные историки по-прежнему остаются в плену догм и стереотипов, сформировавшихся в годы «холодной войны». К числу таковых относится оценка деятельности и поведения католического духовенства в сложных условиях военного лихолетия.
Отрицательное отношении, сформировавшееся в советской стране к католической Церкви со времен Октябрьской революции, не изменилось и в послевоенный период. Более того, до сегодняшнего дня в ходу оценочные суждения, высказанные в свое время В.Г.Докторовым в его работе «Пад гатычнымі скляпеннямі касцёлаў». Автор делит католическое духовенство по политической ориентации на несколько групп. К первой относит католических священников «агентов германской разведки». Автор утверждает: «Сваю агентуру гітлераўцы вербавалі сярод ксяндзоў-беларусаў, палякаў, літоўцаў. Гэта група займала найбольш варожыя пазіцыі ў адносінах да Савецкай улады, да партызан і асоб, якія змагаліся супраць фашысцкіх акупантаў». Ко второй группе относит духовенство из числа белорусских буржуазных националистов, во главе которой стояли «такія мацёрыя ворагі савецкай улады, як В.Гадлеўскі, П.Татарыновіч і іншыя. Беларускія нацыяналісты з духоўнага каталіцкага асяроддзя прыкладалі ўсе намаганні да таго, каб супрацьпаставіць працоўных Беларусі Савецкай уладзе і Камуністычнай партыі, не дапусціць іх удзелу ва ўсенароднай барацьбе супраць гітлераўскіх захопнікаў». Но наиболее многочисленной группой католического духовенства, согласно В.Г.Докторову, была группа, которая объединяла польских националистов, тесно связанных с польскими реакционными подпольными организациями [2, с. 32 – 36].
В качестве доказательства предательства ксендзов-агентов приводятся два факта: один – в отношении ксендза Ивана Рамейко, настоятеля костела в местечке Лучай Дуниловичского района Витебской области, другой – некоего В.Б. (фамилия и имя не расшифрованы – Э.Я.) из местечка Солы Сморгонского района. О первом В.Г.Докторов пишет следующее: «Настаяцель касцёла ў мястэчку Лучай Дунілавіцкага раёна Віцебскай вобласці ксёндз Іван Рамейка падтрымліваў сувязь з фашысцкімі карнікамі з органаў СД. Да яго часта заязджалі чыны нямецкага камандавання, у яго доме наладжваліся гулянкі. Рамейка кіраваў паліцэйскім атрадам па барацьбе з партызанамі. Рукі гэтага палача заплямлены крывёю шматлікіх савецкіх патрыётаў. Рамейка выдаў гітлераўцам старшыню Лучайскага сельскага Савета Фадзея Касцюка. Касцюк быў растраляны. Ксёндз не дазволіў пахаваць старшыню сельсавета на могілках». Ксендзу приписывалась также доносительство и на других советских активистов [2, с. 32].
Обвинения, безусловно, тяжелые. И если таковые факты соответствовали действительности, то, безусловно, деятельность ксендза выходит за рамки пастырского служения, которое требует от духовной личности следовать заповеди «Не убий!». Однако автор не ссылается на документы, подтверждающие правомочность таких оценок. Установить же сегодня истинность или ложность их не представляется возможным.
В той же монографии В.Г.Докторов приводит другой факт. Ксендз Вацлав Нурковский из Гродненской области систематически выступал с проповедями, в которых призывал верующих к борьбе против коммунистов. В январе 1944 года вступил в националистический отряд, который сражался против белорусских партизан. В отряде он выполнял обязанности духовного наставника и судьи. По его приговорам расстреливали советских людей (подчеркнуто мною – Э.Я.) [2, с. 35].
Изучение следственного дела В.Нурковского показало, что он после войны был осужден Военным Трибуналом Войск МВД БССР на 15 лет каторжных работ в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР с поражением в правах на 5 лет «за измену Родине». И только в 1992 году он был реабилитирован за отсутствием состава преступления [1].
Такие же оценки взяты на вооружение авторами коллективной монографии «Католицизм в Белоруссии: традиционализм и приспособленчество». Однако, они несколько смягчены по сравнению с вышеупомянутой монографией В.Г.Докторова. Касаясь позиции католического духовенства в годы войны, отмечается, что «многие католические священники как патриоты своей родины (подчеркнуто мною – Э.Я.) во время немецкой оккупации поддерживали связи с белорусскими партизанами, оказывали им помощь, пытались спасать мирное население от репрессий немецко-фашистских извергов. За связь с партизанами несколько ксендзов были расстреляны оккупантами» [3, с. 56]. Однако при этом не приводится ни одного конкретного факта. Также без ссылки на источники и без комментариев авторы далее констатируют: «Часть ксендзов пошла на службу к немецким фашистам (выделено мною – Э.Я.), часть тайно сотрудничала с формированиями польских националистов – Армией Крайовой, возлагавшим надежду на возрождение буржуазно-помещичьей Польши в границах до 1939 года и проявлявших одинаковую враждебность к советским патриотам и немецким оккупантам» [3, с. 56].
В оценках советских авторов присутствовал упрощенный, схематический подход к анализу сложнейших событий и явлений, имевших место во время войны. Классовый принцип, который был положен в основу таких публикаций, ориентировал на разделение всего и вся на «своих» и «чужих», «наших» и «врагов народа». При этом не принимались в расчет исторические корни того или иного явления, игнорировались причинно-следственные связи, психологический фактор, конкретная обстановка, которая влияла на поведение людей.
Во Второй мировой войне происходило столкновение не просто двух систем. В этой мировой сече теснейшим образом столкнулись, переплелись различные нацианальные, патриотические, политические силы, каждая из которых, действуя в интересах своего государства, выступая от имени своего народа, становилась носителем определенной идеологии.
Автором данной статьи изучены документы, в большинстве своем немецких спецслужб, а также Белорусской Народной Самопомощи, свидетельствующие о попытках решения религиозного вопроса в округе Белорутения. Немногочисленная часть белорусской интеллигенции, в том числе и ксендзов-белорусов, сотрудничавших с оккупационными властями, пытались при их поддержке ликвидировать польское влияние в католической Церкви и «московское» – в православной. В итоге предполагалось создать некий вариант самостоятельной белорусской католической Церкви и провозгласить автокефалию православной. Белорусизацией католической Церкви настойчиво занимался ксендз Винцент Годлевский, один из активных деятелей БХД, находящийся в период немецкой оккупации на должности главного инспектора школ в БНС. Пытаясь реализовать эту идею, В. Годлевский стремился заручиться поддержкой папского нунция в Берлине, а также местных оккупационных властей, в первую очередь гауляйтера Вильгельма Кубе. В чем же конкретно заключался смысл реорганизации католической Церкви? Как свидетельствуют документы, предполагалось создать архиепискапство с резиденцией в Минске и епискапатов в Гродно (возможно в Слониме) и Могилеве и назначить трех белорусских епископов. В Виленской и Белостокской епархиях предлагались белорусские вспомогательные епископы. Были и кандидатуры на эти должности: ксендзы-белорусы Фабиан Абрантович, Андрей Цикота, Иосиф Германович, Петр Татаринович и ряд других, с которыми, очевидно, ксендз Винцент Годлевский поддерживал связь и вместе с ними предполагал реализовать идею создания белорусской католической Церкви.
Показателен, однако, тот факт, что немцы не стремились открывать широкий простор для деятельности ни ксендзам-полякам, ни белорусам. Их воспринимали как носителей христианской идеологии, а польских к тому же – как участников польского антифашистского подполья и польских шовинистов. И то, и другое оккупационными властями жестоко пресекалось. Ряд ксендзов и других духовных лиц (в частности, 11 сестер-назаретанок из Новогрудка), были расстреляны немцами [4].
Что касается ксендза В.Годлевского, то он символизирует собой личность одиозного националиста, в деятельности которого превалировали больше политические, чем религиозные устремления. Написанные его рукой документы свидетельствуют о пособничестве оккупантам в проводимой ими политике. Однако что-то и немцев не устраивало в деятельности ксендза В.Годлевского. В результате он был расстрелян осенью 1943 года возле имения Тростенец начальником минской полиции безопасности и СД Хойзером [5, с. 126, 127].
Изучение автором данной статьи многочисленных архивных материалов, в том числе и следственных дел из архива Управления Комитета государственной безопасности Республики Беларусь по Гродненской области, позволяет обстоятельно выяснить причины и характер деятельности в польском антисоветском движении в западных областях Беларуси католического духовенства.
Еще со времен советско-польской войны 1919 – 1920 годов во II Речи Посполитой стало формироваться воинское пастырство. В армейских подразделениях вводились должности военных капелланов, задачи и обязанности которых определялись рядом приказов Полевого Епископа. В мае 1925 года, после подписания конкордата между Польшей и Апостольской столицей, с санкции правовой конференции Епископата Польши, появился Устав Воинского пастырства, в котором также определялись задачи религиозного воспитания солдат. В нем отмечалось: «В обязанности военного капеллана, осуществляющего пастырскую опеку воинского прихода, входит религиозное просвещение своих прихожан, в частности, рядовых и новобранцев». В межвоенный период в Польше была сформирована структура воинского пастырства, которая распространилась и на территорию Западной Беларуси [5, с. 128, 129].
С начала Второй мировой войны на территории Польши стало формироваться подполье. Деятельность его в западных областях Беларуси носила как антисоветский, так и антифашистский характер и была направлена на восстановление Польши в границах до сентября 1939 года. Католическое духовенство в этих структурах выполняло роль капелланов. Основной обязанностью была организация богослужений, прием присяги от новобранцев, проведение работы по воспитанию солдат в духе польского патриотизма [5, с. 131 – 133; 7].
С возникновением Армии Краёвой полномочия ксендзов-капелланов расширились. В каждом округе АК была создана пастырская служба – от округа до низовой единицы – партизанского отряда. Ксендзы нередко возглавляли Бюро информации и пропаганды (БИП), поддерживали связь с Полевой Курией, получали оттуда указания, инструкции, материальную помощь [7, с. 132 – 135].
После роспуска АК в мае 1945 года в западных областях Беларуси продолжало действовать постаковское подполье. Связь ксендзов с ним выражалась в проведении богослужений, совершении религиозных таинств, похоронах погибших по католическому обряду. Однако и эта деятельность, носившая религиозный характер, была расценена впоследствии как антисоветская. По этой причине значительная часть католического духовенства после войны была репрессирована органами НКВД – МГБ. В ходе следствия от ксендзов упорно добивались признания в сотрудничестве с немецкими оккупантами. Для подтверждения этой связи привлекались многочисленные свидетели, в том числе даже те, кто не проживал в данной местности во время войны – учителя, советские и партийные работники. Последние в своих показаниях ссылались на то, что «где-то, когда-то, от кого-то слышали» о связях ксендза с немцами [6, с. 11 – 134].
Как результат, 102 ксендза были осуждены по статьям Уголовного кодекса БССР (преимущественно 63, 72, 73, 75, 76-й, по которым деятельность ксендзов квалифицировалась как действия, направленные на подрыв советского строя и даже измена Родине). Наказания, выносимые областными судами, Особыми совещаниями войск МВД или Военными Трибуналами, были чрезмерно жестокими и не соответствовали тому «преступлению», которое приписывалось ксендзам. На сроки от 1 до 5 лет были осуждены 5 ксендзов (4,9%), 6 – 10 лет – 37 (36,2%), 11 – 20 лет – 3 (2,9%), 21 – 25 лет – 49 (48,0%). Их реабилитация началась лишь в конце 1980-х годов. Из числа осужденных, по подсчетам автора, реабилитированы лишь 54 (52,9%), не реабилитированы 9 (8,8%), нет сведений о 39 ксендзах (38,2%) [6, с. 118, 128, 129, 132]. Однако здесь еще рано ставить точку. Необходимо обеспечить доступ к архивным документам, которые, в первую очередь хранятся в архивах КГБ. Только независимое, объективное исследование этих вопросов способно прекратить любые спекуляции и манипуляции этой проблемой, имеющей не только важное политическое, но и международное, а также моральное и правовое значение.
Тут уместно сказать о позиции католической Церкви. Долгое время она отделывалась молчанием. Более того, молча сносила все сыпавшиеся на нее обвинения относительно позиции Ватикана в период Второй мировой войны, сотрудничества или пособничества фашизму (особенно в связи с подписанием в 1933 году конкордата между Святым Престолом и Германией) и ряду других. Ответы на эти и другие вопросы были даны в период понтификата папы Иоанна Павла II (1978 – 2005 гг.).
Гитлеровский фашизм, произрастающий на почве человеконенавистничества и неприятия христианских ценностей, так же методически уничтожал католическую Церковь и ее представителей, как и всех остальных, кто выступал против него. Большие потери, прежде всего людские, понесла и католическая Церковь. В память о жертвах нацизма – мучениках Второй мировой войны, 26 января 1992 года в польском городе Влоцлавеке начался процесс беатификации (канонизации) 108 «Мучеников за веру» 1939 – 1994 годов. В их числе – епископы, ксендзы, монашествующие, а также люди светские. А 13 июня 1999 года в Варшаве папа Иоанн Павел II объявил их блаженными. Среди них 12 лиц, связанных своей жизнью, деятельностью и мученической смертью с Беларусью. Это Марианна Бернацкая (светская); кс. Мечеслав Богаткевич; о. Юзеф Иннокентий Гуз OFMConv; кс. Генрик Глебович; кс. Ежи Кашира MIC, марианин; кс. Антони Лещевич MIC, марианин; кс. Владислав Мацьковя; сестра Богумила Ева Ноишевская, непоколянка; о. Юзеф Ахиллес Пухала OFMConv; кс. Станислав Пырток; о. Кароль Герман Стэмпень OFMConv; сестра Казимира Марта Воловска, непоколянка. А 5 марта 2000 года в Риме к числу блаженных были причислены еще 11 сестер-назаретанок из Новогрудка [8]. В юбилейной булле Incarnationis Мysterium (Мистерия Воплощения) к Великому Юбилею – 2000-летию христианства – папа Иоанн Павел II отметил: «Наше столетие, приближающееся к концу, дало очень много мучеников, которые понесли смерть прежде всего как жертвы нацизма и коммунизма, а также расовых и межнациональных конфликтов» [5, с. 165].
В этих словах кроется глубокий смысл. Люди становятся порой заложниками обстоятельств, в которые они попадают не по своей воле. Оценка поступков человека и выносимый ему приговор должны быть взвешенными и соответствовать тяжести совершенного преступления. В отношении духовенства в основу оценки их деятельности во время войны,а впоследствии выносимых приговоров, был положен идеологический фактор, который советское законодательство приравнивало к уголовному. Идейные убеждения людей, не соответствующие советской идеологии, отождествлялись с самым тяжким преступлением, сродни преступлению против человечества.
Э.С.Ярмусик
Смена парадигм в историографии XIX – начала XXI вв.: сб. науч. ст. (к 60-летию профессора А.Н.Нечухрина) / Гр ГУ им. Я.Купалы; под общ. ред. Э.С.Ярмусика, Н.В.Козловской. – Гродно: ГрГУ, 2012.
