Теоретическая борьба вокруг вопроса о национальном государстве в Польше и об определении его границ на самом деле отражала подход польских политических кругов к проблеме геополитического места страны в Европе и к проблеме границ, и в особенности границ на востоке. Р.Дмовский и его сторонники считали, что поскольку главным источником опасности для Польши является Германия, то в ее состав должны войти Вильно (Вильнюс) с прилегающим округом, Западная Белоруссия и Западная Украина. В этом государстве поляки должны были составлять не менее 60% населения.
Пилсудский главную опасность видел в России. Поэтому он считал необходимым ослабить ее, оторвав национальные окраины. Литва и Белоруссия затем создали бы с Польшей федеративное государство, а Украина заключила бы с ней военно-политический союз, направленный против России.
Если при определении северных, западных и южных границ Польша вынуждена была считаться с провозглашенным в Версале этническим принципом, то свою восточную границу она обозначала вооруженным путем, нарушая этнические границы, абстрагируясь от 13-го пункта вильсоновской программы, согласно которому независимая Польша "должна включать территории, заселенные исключительно польским населением".
На практике победила концепция национального государства Р.Дмовского, партия которого находилась у власти до 1926 г., а затем продолжала оказывать определяющее влияние на политику правительства вплоть до 1939 г. Польша стала унитарным государством, последовательно отказывавшим своим национальным меньшинства в праве на территориальную и культурную автономии.
С момента утверждения государственных границ Польши и на протяжении всего межвоенного периода национальные антагонизмы превалировали в ней над тенденциями к сосуществованию между различными народами.
К сожалению, Ю.Пилсудский не смог принудить литовцев к федерации и просто их частично завоевал. А после 1920 года единственным народом с кем Польша могла дальше строить «федерацию», остались украинцы. Евреи и западные белорусы никаких претензий к польской власти не предъявляли. А украинцам была предложена, к сожалению, не федерация, а пацификация.
В межвоенный период на первый план вышла проблема отношения к украинцам, оказавшимся в составе Польши в результате оккупации ею западноукраинских земель. На вооружение была взята стратегия ассимиляции украинцев. «Польша для поляков» — так можно кратко определить национальную политику народных демократов. Известный эндекский политик и публицист Станислав Грабский писал, что «ныне необходимым условием удержания существующих границ есть превращение государственной территории Речи Посполитой в национальную польскую территорию». Национальная ассимиляция коренного населения в польской среде осуществлялась методами экономической, политической, идеологической и культурно-образовательной дискриминации украинцев. Шовинистическую политику ополячивания Восточной Галиции и Западной Волыни эндеки осуществляли последовательно и бескомпромиссно, с помощью жестоких репрессий и преследований. Таким способом они надеялись доказать, что принадлежность западноукраинских земель к Польше обеспечена навсегда и положить конец надеждам украинцев на собственную государственность.
Конкурирующая «федералистическая» концепция сподвижников Пилсудского, притерпев некоторое обновление и модернизацию, в 20–30-х годах стала известной как доктрина «польского прометеизма».
Внешнюю политику Второй Речи Посполитой прометеисты рассматривали сквозь призму будущего конфликта между цивилизованным Западом, к которому они причисляли и Польшу, и коммунистической Россией. Результатом такого столкновения, как предполагалось, будет распад многонациональной большевистской империи. Освобожденным, но, по мнению пилсудчиков, политически и национально недостаточно зрелым народам нужна будет помощь в формировании собственной государственности. Эту «цивилизационную» миссию готова была взять на себя Польша. Планировалось, что будущие новые государства образуют единую федерацию, ведущие позиции в которой должна занять Вторая Речь Посполитая.
Украинской проблеме отводилась главная роль в реализации федералистической программы. Предусматривалось, что в результате распада СССР при помощи Польши возникнет самостоятельное украинское государство — Великая Украина. Она, во-первых, откажется от Западной Украины, а, во-вторых, заключив унию с Польшей, войдет в польскую федерацию. По мнению прометеистов, создание так называемой «Великой» Украины во всем соответствует польским государственным интересам «как средство укрепления Польши».
Однако программа прометеистов имела и определенные отличия в сравнении со взглядами их предшественников. Они касались преимущественно роли Западной Украины в реализации восточной программы Пилсудского в новых исторических условиях с учетом приобретенного опыта. Прометеисты критиковали Варшавский договор 1920 г. за игнорирование интересов галицийских украинцев, что будто бы привело к провалу «киевского похода» вообще. На новом этапе, по мнению пилсудчиков, галицийские украинцы могут стать не только катализатором движения за создание Великой Украины на руинах большевистской империи, — они будут авангардом и мощной силой нового похода на Восток.
После государственного переворота (май 1926 г.), осуществленного Юзефом Пилсудским, политика правительства по национальному вопросу была скорректирована. Отметим, сама смена власти и введение т.н. режима «санации» были в значительной степени детерминированы неудачей в реализации эндековской программы «национальной ассимиляции», активизацией национально-освободительной борьбы. Но, как указывает один из наиболее авторитетных польских исследователей данной проблематики Ежи Томашевский, «майский переворот модифицировал внутреннюю политику только в ограниченной мере и лишь на несколько лет... То был, хотя и краткий, период своеобразного флирта с национальными меньшинствами». Тем более что, по его же словам, «практика деятельности государственной администрации восточных областей — безразлично, кто стоял во главе её — с самого начала была близка программе национальных демократов».
В 1930-е гг. польская политика в том вопросе все более эволюционировала в направлении национализма. Правительственный лагерь, находившийся в противостоянии с отодвинутыми от власти национальными демократами, воспринял и реализовал многие их идеи в национальном вопросе. Выражением этих тенденций являлась денонсация Польшей в 1935 г. договора об охране прав национальных меньшинств от 1919 г.
Одним из краеугольных камней санации была так называемая пацификация (умиротворение) национальных окраин, в первую очередь украинских земель. По-видимому, нет потребности пересказывать широко известные факты преследования и ущемлений польской властью украинской культуры, общественной активности, даже православной церкви. Заметим только, что крылатое выражение «Сапоги лучше всего чистить украинской кровью» принадлежит не Юзефу Пилсудскому, а одному из пилсудчиков, который на практике реализовал политику пацификации своего «любимого вождя». Остается только загадкой, как Пилсудский мог рассчитывать на какое-то сотрудничество с украинцами (пусть не галичанами, а надднепрянцами) в будущем.
В междувоенный период единственной политической силой Польши, признающей право украинцев на самоопределение, была Коммунистическая рабочая партия Польши (позже Коммунистическая партия Польши) и ее составляющие — Коммунистическая партия Западной Украины и Коммунистическая партия Западной Белоруссии. Отношение коммунистов к «восточным областям» было определено уже названиями двух последних организаций. Конкретный лозунг о праве наций на самоопределение в разные периоды приобретал различное содержание. Так, до 1925 г. коммунисты выступали за воссоединение Западной Украины и Западной Белоруссии соответственно с УССР и БССР. Позже употреблялась в ходу остались лишь абстрактные требования без конкретизации целей.
