Русские народные праздники лежат глубоко в недрах древности, своими корнями переплетаясь с языческими верованиями и мировоззрением всего народа. Но если говорить о театральной культуре древней Руси, то следует сказать о том, что народные гулянья и увеселения были не просто традиционными в представлениях людей, но и театрализованными, массово-культурными занятиями [30, с. 5].
Абсолютно любой русский народный праздник или обряд, как часть праздника, можно и нужно связать с двоеверием. Двоеверие – это уникальное духовное явление в истории России, влияние двух религий: христианства и язычества на культуру народа в целом, оно, несомненно, повлияло на становление и развитие русской театральной культуры, а та, в свою очередь, на зарождение профессионального театра в России. С одной стороны, старая языческая вера породила у славянских народов представления о мире и окружающей среде, которые легли в основу многих обрядов и обычаев; с другой стороны, христианская религия, принятая князем Владимиром в 988г., давала новый смысл праздникам и связывала их, в основном, с очищением души человеческой [66, с. 23].
Первоначально ещё до появления обрядовых народных действ существовали игрища, которые входили непосредственно в трудовую деятельность человека. По мере совершенствования способов производства общая связь игрищ с трудом не терялась, хотя функции их изменялись. Игрища воспроизводили трудовые процессы, выполняя учебно-воспитательные и тренировочные функции.
С переходом к земледелию игрища поднимаются на более высокую ступень, так как в стремлении познать природу, её свойства и явления и их воздействие на хозяйство человек духовно изменяется, олицетворяет их, что требует более высокого сознания, наблюдательности и творческих возможностей, чем при воспроизведении облика зверей или птиц. Здесь человек должен предварительно создать образ того или иного явления природы, представить круг его действий, наделить его теми или иными качествами, придающими сходство с человеком.
В процессе своего развития игрища распадались на родственные и в тоже время всё более и более, отдалявшиеся друг от друга, разновидности – на драмы, обряды, игры. Их сближало то, что все они отражали действительность и пользовались сходными приёмами выразительности – диалогом, песней, пляской, музыкой, маскированием, ряжением, лицедейством и пр., а отличало их, прежде всего, их назначение и функции. (Приложение 1)
Обряды отпочковывались в связи с развитием их магического, а позже и религиозного осмысления и заклинательных функций. Близость драмы и игры продолжалась гораздо дольше. Это нашло отражение и в терминологии (драмы именовались то «игрищем», то «игрой»). Но в игре на первом месте стоял игровой процесс, между тем как в драме были сюжет, тема, идея. Игра всегда вводилась к чисто внешнему изображению образа, между тем как в драме преобладало освоение и выявление исполнителем его внутреннего содержания. Обрядовый же образ, обычно аллегорический, символический, отличался от игрового и драматического своим схематизмом [30, с. 6-8].
Основные моменты трудовой жизни отмечались празднествами.
Особенно значительными были земледельческие празднества в дни зимнего солнцестояния, т.е. при рождении нового земледельческого года; после принятия христианства они стали называться «святками». За ними следовали празднества в честь весеннего равноденствия и летнего солнцестояния. На такие празднества стекалось большое число участников и зрителей. Устраивались они, смотря по времени года, на открытом воздухе или в закрытом помещении. Празднества включали в себя различные действа – игрища – игры, ряжения, маскирование, пляски, песни, игру на музыкальных инструментах. Поэтические образы олицетворялись, в частности, при помощи ряжения и маскирования, а также путём создания «скульптурных» изображений – чучел и кукол. Празднества включали в себя обряды, что делало их наиболее значимыми в народном календаре. По сути дела обряды или обрядовые действа придавали яркую и символическую окраску русским народным праздникам [22, с. 67].
Русских праздников так много, что всех их и не перечислить и уж тем более не описать, но среди них существует один наименее охристианизованный – это Масленица.
Масленицу во все времена называли одним из самых наиболее ярких моментов всего праздничного цикла. Но этот праздник следует рассматривать не столько как «момент», а как поистине народное увеселение, настоящее народное театрализованное представление [35, с. 333].
Во все времена Масленица была и остаётся сегодня излюбленным праздником русского народа. И не просто излюбленным, но и всесословным: Масленицу отмечали как простые крестьяне, так и бояре, да и сам русский князь любил пошалить, покататься на санях, поглядеть как сельчане «стенка на стенку» ходят. Во-первых, Масленица являлась символом встречи тёплой весны и проводами холодной зимы, люди понимали, что лютые морозы и холода теперь позади и что наступает новое время, связанное с зарождением новой жизни в природном цикле; во-вторых, все от мала до велика знали, что после праздника наступает сухое время поста; поэтому вдоволь хотели повеселиться, от того Масленицу праздновали в течение последней недели перед Великим постом, считая это время подготовкой к посту. В последнюю неделю времени перед постом, которую крестьяне соблюдали по всем правилам, нельзя было есть ничего мясного, но разрешалось ещё употреблять в пищу молоко и сыр, от того и назвали этот праздник масленицей (от слова «масло») или «сырной» неделей [61, с. 32-38].
Масленица – это настоящее театрализованное представление, как и любой другой праздник, она является неотъемлемой частью народного театра на Руси. Каждый элемент этого праздника носит в себе большой смысл и что-то символизирует и это является доказательством, что Масленица состоит из многозначных частей, каждая из которых и есть маленький «театр». Чтобы разобраться в этом необходимо, проанализировать каждую часть данного празднества.
Одним из первых элементов Масленицы является катание, ведь именно с него начинаются, так называемые, проводы зимы. При этом все катания разделяют на санные (т.е. катание на санях) и катания с горы [67, с. 34].
Обратимся к описанию катаний современниками, участвовавшими в них или непосредственно и неоднократно наблюдавших их: «На масляной» всю неделю, «с утра до ночи» катались в санях на лошадях, обвешенных цветными лоскутками и бубенчиками, колокольчиками и расписными дугами. Из саней с упряжками образовывались длинные вереницы, они разъезжали по селению «с песнями и шумом». По сторонам улицы стояли зрители, обменивавшиеся поклонами с проезжавшими. Озорники вваливались в сани на ходу и оставались в составе поезда» [6, с. 189]. (Приложение 2)
Конечно, санное катание для народа было одним из самых ярких моментов в году. В нём принимали участие только зажиточные слои населения, ведь тройку лошадей, которую запрягали в сани, нужно было иметь у себя в хозяйстве, прежде чем использовать её для своих потех. Как известно, далеко не каждый крестьянин мог бы позволить такое дорогое удовольствие, поэтому в деревнях были популярны и катания с гор [35,с. 334].
На Масленицу горы были искусственными. Сельчане специально строили их из досок, заливали водой, которая после застывала, делая горки гладкими и скользкими. (Приложение 3) Вся молодёжь сбегалась на улицу, чтобы прокатиться на санках или на мешке, набитым соломой, по такой горке. Сверх того устраивали ещё небольшие катки для детей у отдельных домов. (Приложение 4) Четыре столба с настеленными досками и залитым водой снегом составляли верх горы – гузно. Скат-катище – делался тоже из досок, державшихся на подпорках с «перекладками» поперёк ската. На досках лежал слой льда или замороженного снега. Катище продолжалось «улицею» (раскатом), проложенной по поровнённому и залитому водой снегу. Иногда «улицей» служил лёд или озеро, если горку строили у водоёма. По бокам гузна, катища и «улицы» втыкали в снег ёлки. В некоторых деревнях горы укладывали фигурами из катаного снега, облитыми водою, а лица фигур рисовали углём [35, 334-335].
Подобный элемент праздника напоминает нам о построении декораций на сцене театра: тут и сами горы, и фигуры сделаны специально как украшение – это служит доказательством присутствия в этом празднике театральной культуры.
Среди крестьянской молодёжи было принято использовать масленичное катание с гор и для встречи постоянных пар – парня и девушки. С катаниями на Масленицу связана и ещё одна народная традиция, которая на сегодняшний день утратила смысл и была забыта.
В некоторых местах России в молодёжных играх на горке участвовали и молодые. Здесь объектом внимая становились все пары, обручившиеся после предыдущей Масленицы. Молодожёны подкатывали к горке на лошадях, и молодой сначала один поднимался на вершину, где его ждала компания молодых холостых парней. Его усаживали в сани и начинали громко окликать молодую. Она поднималась на горку и садилась на колени мужа, обняв его одной рукой за шею. Парни не давали молодым скатиться вниз до тех пор, пока молодая не поцелует мужа назначенное число раз. Поцелуи считали громогласно; за промедление назначали штраф (молодая должна была поцеловать мужа ещё столько же раз) – этот обряд называли «солить рыжики на пост» или «размораживать» [40, с. 20-21].
Этот обряд очень тесно связан со свадебным обычаем, когда молодые целуются за столом. Вообще такая взаимосвязь в русских народных праздниках встречается часто.
Менее широкое распространение, чем катание на лошадях и санях, имели среди сельской молодёжи прыжки через костёр и взятие снежного городка. Первое в зимнее время традиционно было связано со сжиганием чучела как одного из самых увлекательных и менее изученных элементом празднества - ряжение Масленицы [43, с. 12].
В «прощёное» воскресенье молодёжь обоего пола делала в последний день Масленицы огромную бабу из соломы, выводила её на больших санях за околицу и там сжигала и при этом прыгала через костёр. Данный обряд является очень зрелищным и красочным, ведь при этом ещё молодёжь водила вокруг бабы хороводы и пела песни [35, с. 341].
Костёр устраивали на горе, за деревней, в поле. Нередко сооружали костёр вкладчину: для этого дети и молодые ребята обходили дворы и просили подать дров, старые вещи. Иногда воровали солому у соседей [35, с. 340].
Однако всё же зрелищней момента в Масленице, чем сожжение соломенного чучела, нет, ведь это главная героиня всего праздника, которая символизирует уход зимнего застоя и пробуждение весны, когда победа животворящих сил природы над смертоносной мощью мрака и холода становится всё ощутимее [18, с. 75].
Перемена в жизни у людей к чему-то новому и есть весеннее пробуждение в природе – вот почему ряжению в этом празднике предавалось огромное значение. Яркие одежды, лоскутки, которыми украшали соломенное чучело, звонко звенящие бубенцы и цветные ленты – всё это очень сильно напоминает карнавал или какое-нибудь костюмированное представление.
Очень часто бывало люди носили по улицам сёл дерево, украшенное бубенцами, колокольчиками и яркими лоскутьями. Подобный исконно русский обычай разукрашивать дерево либо соломенную бабу бубенцами и колокольчиками ведёт к истокам о скоморохах – первых русских актёрах. Именно они в своих представлениях использовали бубенцы и различные звенящие и шуршащие «вещички». Значит русские крестьяне могли перенять традиционные элементы у скоморохов в свой народный цикл празднеств[32, с. 36-40].
Русские исследователи, которые специализируются в области духовной жизни народа, в своих трудах, посвящённых данному празднику, описывают «поезд» из саней и лошадей – как обряд изгнания Зимы-Мараны с весёлым звоном бубенцов: «Снаряжался целый поезд. Впереди него мчались расписные сани в 10-20 лошадей: на каждой лошади сидело по вершнику с метлой в руках. Мужик кроме балалайки, держал время от времени штоф с «государевым вином». За первыми санями следовала вереница других, переполненных нарядными парнями, девицами и ребятами. Стоявший в воздухе перезвон бубенцов-погремушек смешивался с задорным треньканьем балалаек и песнями. Изо всех домов высыпался народ, бежавший следом за весёлым поездом» [14, с. 87].
Таким образом, ряжение представляется одним из главных элементов театрализованного представления, именно оно доказывает, что Масленица – это постановка пьесы народного театра.
Естественно, ни один обряд на Масленицу не обходился без пения народных песен:
|
Всю неделю мы не пряли Масленицу дожидали, В гости зазывали, На горе её встречали. |
Снежком гору посыпали, На саночках раскатали – Будь горушка ледяная, Приходи, Масленица дорогая [9, с. 84]! |
При этом народный фольклор на этот праздник довольно разнообразен. В данной народной песне есть описание Масленицы как праздника, здесь присутствуют все её приметы: «На горе её встречали», «на саночках раскатали» и т.д. Почти во всех песнях о масленой неделе Масленицу хвалят, называя её «широкой, красивой, щедрой» и это не спроста, ведь для людей «сырная» неделя была последним шансом повеселиться перед Великим постом.
Да вот Масленица
Со двора съезжает,
Куртузая, куртузая
С подворья
Её девушки
И гостевать оставляют [3, с. 32].
Часто в народных песнях о Масленице есть обращение к главной героине с просьбой подольше остаться, чтобы народ вдоволь повеселился.
Да вот Масленица,
А погостюй недельку!
Да куртузая,
А погостюй другую! [10, с. 173]
В песенном содержании существует и диалог между Масленицей и весёлым народом, поэтому фольклорные песни привлекают огромное внимание этнографов, представляет для них большую ценность. Интерес состоит в том, что практически всегда диалог в таких песнях распределяется по ролям: один человек играет роль Масленицы, а другие, к примеру, девушек или молодых парней.
- Да вот девушки,
И я поста боюся!
- Да вот Масленица,
Пост ещё далеко! [14, с. 35]
Мы можем предположить, что абсолютно любые народные песни, посвящённые определённому празднику, являются не чем иным как сценарием, написанным народом специально для данного торжества. Наличие сценария подсказывает нам, что он является ещё одним элементом театрализованности этого праздника.
Для русского народа праздник Масленицы, несомненно, был одним из самых весёлых и каждый желал вдоволь повеселиться, но здесь следует сказать о последнем элементе любого русского обряда – это критика самого торжества как объекта русской театральной культуры и скрывалась она в содержании корильных песен. Корильные песни – это народные музыкальные произведения, в содержании которых присутствовали критические замечания в адрес объекта насмешек (в данном случае это сама Масленица), оттого и название «корильные» от слова «корить», как наказывать. Известный исследователь в этом вопросе Ю.Г. Круглов издал целый сборник русских народных песен, в котором нашлось место и корильным [8, с. 7].
Корильные песни широко распространились ещё в Древней Руси и заняли, чуть ли не ведущее место в народном фольклоре. На Масленицу подобные песни звучали так:
Масленица загорела –
Всему миру надоела,
Обманула, провела,
Годика не дожила,
До поста довела!
Шла сторонкою к нам,
По закоулочкам, закоулочкам
Несла блинов чугуны,
Надорвала животы!
Блинов напекла –
Сама всё пожрала
А нам редьки хвост
Дала на пост!
Весело гуляла,
Песни играла,
Протянула до поста –
Гори, сатана!
- Здорово, прощай,
На этот год приезжай! [8, с. 45-46]
В случае с Масленицей корильные песни являются не просто критикой Масленицы как героини торжества, но и негодованием со стороны народа его быстрого завершения.
Всё это объясняется мировоззрением всего русского народа, у которого было место для творчества и, вместе с тем, для почитания старых традиций, но, к сожалению, места для признания себя творцом, актёром либо художником не было.
Один из многих театральных элементов – символизм, присущий и современным театральным пьесам, и народным обрядам, является ещё одним доказательством театрализованности народных праздников.
В Масленицу, как известно, люди любили печь блины, и это неспроста, ведь блины символизировали солнце – это языческий символ, содержащий мотивы прощания с зимой и призывы весны, лета [23, с. 88].
Вся масленичная неделя полна игр, песен и плясок. Даже названия дней недели есть символика народных действий в этих днях. Вторник называли «зайгриш»; среду – «лакомка», «разгул», «перелом»; четверг – «разгуляй четверток», «широкий»; пятницу – «тёщина вечёра»; субботу – «золовкины посиделки», «проводы»; воскресенье – «прощёный день» [29, с. 43].
Масленичные обряды были наполнены откровенно эротической символикой с непристойными шутками и ритуальными поцелуями – это также одна из составных частей древних обрядов плодородия, восходивших, возможно к представлениях о совокупности мужского начала – неба и женского – земли [18, с. 35].
Кулачьи и медвежьи бои также являются символами весеннего обряда. Возможно любой из этих боёв – это борьба между злыми силами Зимы и добрыми живыми силами Весны.
Чаще всего кулачьи бои проходили на ярмарках, как весёлое и спортивное развлечение между двумя силачами. Бывали случаи, что бои проходили и в окрестностях деревень: между двумя деревнями устраивались соревнования, для этого с одной и другой стороны выбирались самые сильные мужики, которые после участвовали в состезании, из чьей деревни мужики победили, те становились победителями на весь год до следующей Масленицы [35, с. 339].
Все выше представленные театральные элементы характерны не только для Масленицы, но и для других русских народных обрядов и обычаев, таких, к примеру, как свадьба, Святки, Троицкое гуляние и мн.др. Они служат доказательством того, что на Руси хотя и не существовало того понимания театра, которое имеем мы сейчас в настоящее время, всё же было место театральной культуре, элементами которой были пронизаны все русские праздники.
Русские народные праздники мы ещё знаем не достаточно и не понимаем всей важности их для человека средневековья. В то же время, очевидно, что праздники и обряды были одной из существенных сторон жизни общества. Для культуры и искусства народные праздники и обряды были благодатной почвой. С определённой долей условности год русского человека можно разделить на две почти равные части. Одну из них занимали праздники, другую посты (на Руси было до 140 праздничных дней и до 200 приходилось на посты). На праздники разрешалось петь, плясать, смеяться. В дни постов всё это категорически запрещалось. И чем строже был запрет, тем активнее потом, в дни праздников, народ веселился, тем ярче расцветало его искусство.
Журавская А.
